Юлия Каленичина:

Здравствуйте, дорогие друзья, вновь в эфире программа «Точка приложения», и с вами мы, ее ведущие, Оксана Михайлова и Юлия Каленичина. Тема сегодняшнего эфира – счастье в трезвости, мы будем говорить о наркотической зависимости. И гость нашего эфира Антон Эглит, старший консультант по работе с химически зависимыми людьми Центра социальной адаптации. Мы хотели больше говорить о молодежи, и первая мысль была поговорить о зависимых, насколько им сложно выходить из этой ситуации. С чего все началось, что радикально повлияло на то, что ты стал зависимым?

Антон Эглит:

Есть разные мнения появления зависимости у человека, кто-то говорит, что это приобретенное, кто-то говорит, что это с детства, с рождения, гены, пьющий дедушка, и это все сказывается. Я не могу ответить на вопрос, откуда у меня это, но могу сказать, что проявления зависимого поведения у меня начались с детства. Мне было лет 5-6, и мама приучила, что когда она приезжает с работы, приезжают игрушки, и разговор с мамой был простой, я не здоровался, не спрашивал, устала ли она, я уже спрашивал: «Что купила?» Звучало это по-детски, чё купи, получается, зависимость от удовольствия, мне было не важно мамино состояние, ни о каком проявлении любви, искреннего скучания речи не шло. Когда папа сидел дома, он спрашивал: «Ты думаешь о маме? – Да, она игрушки привезет». На такого человека, как мама, уже в том возрасте было относительно безразлично, важно было получить игрушки, удовольствие, любовь, заботу, и, как сказано в программе 12 шагов, главная проблема – это эгоизм, эгоцентризм, и эти факторы выражались уже с раннего возраста.

В 13 лет я начал употреблять, попробовал алкоголь, сигареты, наркотики, наркотики меня не трогали лет до 16-17. Когда я лег с зависимостью, понял, что зависимость – это очень обширная модель поведения, и я пил в любой возможный момент. В 15 лет меня отпустили куда-то на ночь, я помню, как мы воровали алкоголь из холодильника родителей, и никто не мог подумать, что в 15 лет кто-то может взять бутылку 0,5 и употребить. Но самое ужасное было, когда мы первый раз пробовали алкоголь, я вернулся домой, у меня двухъярусная кровать, а я спал сверху, я до последнего пытался залезть, и все, что я помню – открываю дверь и просыпаюсь, а мама рассказывает, как она со слезами видела, как я ползал пьяный по всему участку, меня тошнило, разнес душевую.

И если задумываться, отвечая на Ваш вопрос, когда это случилось, это просто как снежный ком катилось, у меня такая ассоциация, что растет дерево, и оно растет вверх, цветет, до 15 лет я активно участвовал в соревнованиях по карате, кандидат в мастера спорта, в 16 первая работа, общение с девочками, друзья, все это было и не приносило никакого вреда. В 19 случился кризис, я не могу сказать из-за чего, просто из-за психики или употребления наркотиков, я полтора месяца лежал в клинической психиатрической больнице, меня обследовали, поставили диагнозы, которые мне не сообщались в целях безопасности, и с 19 лет я на терапии, но это не мешало мне употреблять, причем употреблял таблетки тогда, когда мне было удобно, не как написано, утро, день и вечер, я знаю, что от этих я сплю, но я до 6 утра тусуюсь, и когда все расходятся, я выпиваю таблетки, абсолютное сочетаемое несочетаемого.

Крах пошел в 23 года, когда я встретил свою первую жену, она согласилась вместе употреблять, и тут пошел большой снежный ком употребления. Я наркоман курительный, ничего не нюхал, ничего не колол, но на растительных я очень много потратил времени, денег, и все закончилось через 7 лет брака, когда жена решила со мной развестись, потому что я уже не останавливался, и если мы начинали с минимальной дозы на месяц, грамм на месяц, то я пришел к 15 граммам в сутки, это и дорого, и тяжело, я трезвым не мог быть, и все это развивалось и привело меня ко дну. Тому дереву, которое росло, на самом деле всю мою жизнь подрубали корни, и в один момент оно так рухнуло, что мама не горюй. Я ничего не знал про сообщество, в кино у американцев показывали, а в России я не знал, что это есть.

Оксана Михайлова:

Как строились отношения в семье?

Антон Эглит:

Потребительски, и я еще начал обижаться, когда не покупали то, что я хотел, я же взрослел, игрушки становились дороже. Понятие любви для меня стало реальным после реабилитационного центра. И такие моменты, как мама, оплати институт, мама, дай на одежду, я работал и очень этим кичился, что я рабочий человек, но при этом я вел себя очень неподобающе, то есть у меня есть деньги, я их трачу на удовольствие, и при этом мне нужно поесть, одеться, и говорил: «Мама, дай денег». На институт у меня долги, и что-то можно было проплатить, чтобы закрыть, а я тратил не свою зарплату, а приходил, плакался: «Мама, меня отчислят, дай денег», – при этом у меня были деньги, но тратил их на себя, то есть мои деньги – это мои деньги, а мамины возможности – это тоже мои возможности. И вот это мышление было со мной на протяжении 30 лет, здесь еще вопросы созависимости мамы, но я потребитель, который ничего не дает, меня просят помочь по участку, а я говорю, что не буду этим заниматься, я мог раз в 3 года прополоть грядки и сказать, какой молодец, но на самом деле мне не было это интересно. Мама равно дай, такой смысл у меня и заложился, так я и воспитался.

С детства говорили про моральные ценности, как не ври, помогай, люби, доверяй, родителей нужно любить, беречь, но у меня ничего этого не было, меня общество воспитало, что потребление, секс, авторитетность, давление на слабых – это выигрышный билет.

Юлия Каленичина:

Ты ничего не знал про сообщество, про программу 12 шагов, а самостоятельно пытался справиться с зависимостью? Ты понял, что достиг дна, все очень плохо, жизнь зашла в тупик, что делать?

Антон Эглит:

У меня была ситуация, когда мы с бывшей женой договаривались попробовать остановиться, поехали на Кипр, а там руки отрезают за употребление. Пять дней ругани, и я начал мутить на ломанном английском через официантов и намутил, меня даже это не остановило, и будучи на Кипре связь через мессенджеры с человеком, который мне продавал, что я прямо с самолета приеду. Я обманывал папу, он нас встречал с самолета, я показывал бесполезную карточку Collins на 5% и говорил, что ее срочно надо завезти к другу, а этот друг был барыгой, я приходил, давал эту карточку, типа, она не моя, я ее вернул, поехали домой, но на самом деле у меня в кармане уже лежал «вес».

Когда уже все дно случилось, я развелся с женой, потерял квартиру, потерял кошку, технику, моя квартира составляла однушку в Мытищах, на столе вся приблуда для употребления, в комнате просто грязный матрас, я бухал, употреблял и спал на этом матрасе.

Юлия Каленичина:

Человек, который учился в институте, работал, кандидат спорта по карате, имеющий определенные достижения, просто умирал.

Антон Эглит:

Я полностью согласен, что я умирал, причем первая смерть произошла духовная, в наше время я мало слышу от молодежи или от сверстников про духовное развитие, я не говорю про духовно-нравственно-моральное развитие, то есть деградация была полная, и я пришел к маме, говорю: «Я употребляю», – я сознался, хотя мама догадывалась, просто не говорила со мной об этом. «Дай мне 200-300 000 закрыть кредитки», – потому что они давили, были еще кредиты, и она дала мне эту сумму. На следующий день, когда льготный период кредитки обновился, я сижу, у меня в одной руке телефон, я плачу и понимаю, что не могу не нажать кнопку и отправить деньги барыге. Я отправляю, реально плачу, меня трясет, день назад я обещал себе, что я сознаюсь маме, то есть это вообще край, признаться родителям, я все расскажу, смогу остановиться, и тут я плачу и понимаю, что не могу остановиться. За месяц я трачу опять эти 200-300 000 и прихожу к родителям, говорю, что я не справился, опять промотал все деньги, я согласен на любую помощь. С 19 лет меня вел психотерапевт, мы поехали к ней, и был страшный момент, когда она говорит: «Я не могу тебе помочь», – а она была спасением, на которое я надеялся. Она сказала: «Я не работаю с зависимыми, ты наркоман», – и она познакомила меня со своим знакомым Михаилом Васильевичем Вандышем, я попал к нему на прием, и он мне дал выбор.

Оксана Михайлова:

Что дал тебе реабилитационный центр?

Антон Эглит:

Он дал мне новую полную жизнь, перезагрузку, то есть меня полностью перепрошили, перепрограммировали, мне показали, что существует такая вещь, как причинно-следственная связь, и если я хочу другие последствия из раздела безумия, когда я повторяю одни и те же действия с надеждой на другой результат, так вот если я хочу другой результат, может, мне пора поменять действия.

Есть такой принцип как будто, когда ты не веришь, не знаешь, просто пробуешь, я руководствовался им. Но у меня была иллюзия, что в центре все работает, потому что там есть консультанты, психологи, которые держат этот процесс, и мне показали этот процесс, я провел в реабилитации 13 месяцев, прошел полный курс, прошел постлечебную программу, и в какой-то момент я отошел от программы, то есть я встретил новую жену, она забеременела, и я сам себе накрутил, что лучше я буду носить ей сумки, мы снимали квартиру, 4 этаж, без лифта, что я должен носить ей сумки, поэтому мне не надо ходить на группы, мне можно меньше заниматься выздоровлением. В итоге повторилась та же самая картина, что и с бывшей женой, но бывшая жена в один момент стояла на коленях, плакала, просила не ехать за дозой, я плевал ей в лицо в прямом смысле, очень стыдно за это, и ехал за весом. А тут такая же картина, только без веса, без алкоголя, я трезвый, но стоит новая жена, беременная, плачет, я кидаю в нее подушку, говорю: «Выметайся отсюда», – просто поругались, и мое эго не умело выражать себя, было куча обид на тему ты не делаешь так, как я хочу, опять же эгоцентризм, я тоже плачу и понимаю, что у меня нет шагов, в данный момент происходит лютая ситуация, я сейчас потеряю уже вторую жену, еще и беременную, и останусь опять один. Я стою, молча хлопаю дверью и в истерике, злой еду на группу анонимных наркоманов.

Юлия Каленичина:

Таких групп в городе много, куда люди приходят со своей историей.

Антон Эглит:

Группа действительно помогает, и я нашел там нового спонсора, спонсор – это человек, который ведет по программе, а не тот человек, который дает деньги, мне больше нравится слово наставник.

Юлия Каленичина:

Человек, прошедший сам по всей этой истории, он не психолог, не специалист, человек, познавший эту ситуацию изнутри.

Антон Эглит:

Спонсор, или наставник – это человек, прошедший 12 шагов, который делится своим опытом. Изначально в книге анонимных алкоголиков написано: что главное делали алкоголики, чтобы оставаться трезвыми? Они просто делились опытом друг с другом.

Юлия Каленичина:

Расскажи о профессии, которую ты сейчас избрал для себя.

Антон Эглит:

Краткая предыстория, в детстве я мечтал быть пожарным, но мне было страшно, потому что надо сдавать нормативы, есть шанс умереть, но сама идея пожарного, не полицейского, потому что пожарный под маской, и полицейские могут оштрафовать, а пожарный помогает и спасает, это детская мечта. Но при этом в 16 лет я попал в продажи, очень сильно вырос, я работал руководителем проектов в компании федерального уровня, хорошо получал, но будучи в реабилитации я проходил мимо консультантской комнаты, и кто-то в шутку или не в шутку сказал, что Антон будет хорошим консультантом в будущем. Мне эта идея понравилась, единственное, что меня останавливало, что нет шагов, как в любой вакансии, это срок выздоровления, активность в программе, опыт шагов. И в какой-то момент я заехал в свой же центр в гости и мне предложили – хочешь поработать, мы тебя знаем, ты свой, есть опыт, знаем, что ты выздоравливаешь, несрывник, давай к нам. Я попробовал и в один момент понял, что моя мечта быть пожарным осуществилась. Процент несрывников очень маленький, то есть большинство срывается, но моя внутренняя надежда, что мои слова или действия повлияют и подарят хотя бы один трезвый день человеку, для меня это очень важно.

На выписке ребята говорят теплые слова, и один паренек, которого я штробил в плане ответственности, консультанты выдают ответственности за нарушение, он был моим подмониторным, я его не жалел, говорил – иди в спортзал на 15 минут, мой полы, пиши. И когда он выписывался, он сказал, что я ему стал вторым папой. Для меня это бесценно.

Юлия Каленичина:

Что сейчас для тебя является мотиватором здорового образа жизни? Про дочку мы поняли, это свет в окошке.

Антон Эглит:

Для меня мотиватором является сама жизнь, потому что до программы я зависел от кайфа, зависел от потребления, я и сейчас завишу. Почему зависимый приходит в программу? Потому что надоело, тут уже либо смерть, либо психушка, тюрьма, больница, есть выражение – тюрьма, больница, смерть, это то, что ждет любого алкоголика, наркомана. Причинно-следственная связь, которая у меня была выстроена до 30 лет, работала таким образом, что я медленно умирал финансово, духовно, физически, как угодно, и само собой у меня было желание, чтобы мне было хорошо по-человечески, просто тепло в душе, спокойно и свободно. Мне предложили инструкцию, я пробовал по ней пожить и понял, что эта инструкция приносит мне чувство хорошо.

Юлия Каленичина:

Инструкция – это и есть программа?

Антон Эглит:

Да. Суть программы заключается в том, что в 1930-х годах американский маклер, он был алкоголиком, написал книгу «Анонимные алкоголики», в этой книге описано 12 шагов, то есть это 12 ступеней, которые необходимо сделать для духовного пробуждения. Первый шаг – это принятие и признание своей зависимости, что я наркоман, а 12-й шаг – это когда ты уже все прошел и делишься вестью с такими же новичками. На тему этих шагов можно разговаривать часами, но основная суть, что искренне попробовав, убедившись, что это работает, я пришел к выводу, что это выгодно мне, это выгодно моему эго, оно никуда не делось. Та же высшая сила, тот же Бог создал меня с этим эго, и вопрос путей его удовлетворения. Я хочу игрушку или вещь, мой выбор – пойти и поныть маме, как мне это надо, это нечестно, манипулятивно, только дефекты характера стреляют, или 3-4 месяца поработать и накопить, и тогда я получаю одно и то же, просто разными путями. С людьми можно манипулировать, грозиться санкциями, а можно попросить, можно сделать вместе, можно попросить научить и сделать самому.

Приведу пример – вас двое за столом, и если я одну из вас оскорблю, а вторую похвалю, будут разные чувства. Это показывает, что даже в разговоре, что я говорю, приводит к тем или иным последствиям, и для меня важнее не бить дочку по попе, а показать ей, что так нельзя, через заботу, и тогда ко мне возвращается любовь. Если я вас похвалил, сделал комплимент, у вас чувство теплое, и вы хотите сказать что-то хорошее или предложить чаю, а вас я оскорбил, и вы будете на меня обижаться, зачем он вообще пришел. Поэтому я выбираю позицию жизни плюс-плюс, но тут еще задача быть честным, потому что есть такое понятие, как угодничество, и если это идет через угодничество, это не работает, это должно быть искренне, от сердца. В программе есть такое понятие, как принципы, три основных принципа – честность, готовность и непредубежденность, с них нужно начинать.

Оксана Михайлова:

Как ты сейчас преодолеваешь трудности? Это твои психологические выводы, что ты прошел программу? Еще что-то?

Антон Эглит:

Программа, потому что любая трудность через первый шаг. Почему случаются трудности? Потому что у меня где-то есть сопротивление, негодование, раздражение, злость, обиды, например, почему я должен мыть полы. На работе я отвечаю за туалет, консультанты сами убирают свои объекты, и первый месяц я негодовал – почему я мою туалет, а потом подумал – есть же старшие, есть градация, и я реально сейчас новичок, негласное правило, и вообще, в чем проблема помыть туалет? Проблема в моей гордыне, и моя гордыня куда меня привела?

Есть реальная история, рассказывал консультант: женщина на нереально крутом мерине приезжает на группу, очень красивая, у нее свой бизнес, и она моет полы после группы. Ей говорят: «Зачем тебе это? – Гордыня по мне бьет, и мне надо с ней работать». Меня спрашивают – а что делать, если у меня гордыня? Иди мой сортир.

Юлия Каленичина:

Антон, ты сейчас говоришь такие важные вещи, которые нужны не только зависимым, это очень важные жизненные принципы человечества.

Антон Эглит:

Программа на них и построена, в детстве нам всем объясняли – помогай, люби, побудь с бабушкой, все эти человеческие нравственные вещи, просто в программе на них делается акцент, и когда ты живешь по программе, по этим принципам, ты понимаешь, что это реально работает. В детстве любая мама объясняет, папа еще по попе может дать, а ты выходишь в общество, и там расфуфыренные девчонки, мажорные пацаны, сильные пацаны, дедовщина в обществе, она же не только в армии, она и в обществе, сильный бьет слабого, и все это накладывается. Ты хочешь соответствовать, любой мальчик хочет, чтобы на него смотрели девочки, любая девочка хочет, чтобы на нее смотрели мальчики, и любая девочка думает – а если я буду доступна, на меня будут больше смотреть, а мальчики – если я всех побью, если у меня будут деньги, а денег нет, и мы идем к родителям: дай мне сходить в клуб, дай мне на это, на то, то есть личности нет вообще.

Программа во мне раскрыла те моменты, которые у меня отсутствовали, сейчас я руководствуюсь этими принципами, и все идет в гору по всем фронтам, и это очень ценно для меня. Это показатель, как ответ на вопрос – изменилась ли моя жизнь и в какую сторону при работе по программе. И это то, что удовлетворяет мое эго через хорошие дела, я сравниваю 30 лет в употребе, это эмоциональная зависимость, и сейчас у меня срок частоты 3 года 6 месяцев. Эти 3 года 6 месяцев показали мне, что эти 30 лет – это немыслимый опыт, который нормальному человек не нужен, и мне не нужен. Сейчас в моей жизни нет ни одного человека, с кем у меня конфликт, негодование, это про принцип честности, готовности работать над собой, у меня появляются неожиданные знакомства, неожиданные ситуации, я веду свои проекты, даже вы меня позвали, это было очень неожиданно. Простой пример – позвали бы вы меня для разговора, если бы я не выздоравливал? Конечно, нет, потому что вам нужен соответствующий человек. Сейчас я понимаю, что я соответствую потребностям моей жены, она мной гордится, мной гордится мама.

Моя мама сказала, что она перестала плакать, когда я лег в центр, потому что поняла, что я оттуда не выйду. Когда я вышел, у нее был год страха, что я сорвусь, потому что статистика не в нашу пользу, я все-таки своевольный, всегда хочу быстрее, и мама боялась. Последний год мама мне сказала, что она спокойно засыпает и не плачет.

Юлия Каленичина:

Что сейчас в твоей жизни самое главное?

Антон Эглит:

Жизнь, это поток, в котором я двигаюсь, встречи, люди, жена, потому что если бы я был домашним папой на 100%, это тоже не то, именно все в совокупности, бесконечное течение событий для меня очень важно, я их проживаю искренне и без допинга.

Оксана Михайлова:

Как находить в себе силы справиться с грустью или депрессией? Что для тебя духовность?

Антон Эглит:

Первый шаг, если по программе, признание своего бессилия. Допустим, у меня болит зуб, и ничего с этим не могу сделать, он болит, разрушается, мне надо идти к врачу. У меня есть горе, проблемы, у меня есть знакомая, у нее мама умирала, я просто говорил: «Хочешь, я приду, помогу по дому?» И она говорила: «У меня только от одной этой мысли силы появились». Депрессивные состояния, как мой психолог говорит, например, страх, как только мы осознаем, откуда идет наш страх, 50% уходят. Как только мы легализуем этот момент, я сижу в гостях, немного нервничаю, мне становится легче, то есть посмотреть своим страхам в глаза, признать их и признаться другим людям – знакомым, друзьям, родственникам, просто сесть и поговорить. Мы все привыкли бороться, мне никто не поможет, упование на себя, мне никто не поможет – это предубеждение к другим людям, а если я просто звоню другу и говорю, что мне плохо, можешь со мной поговорить? Когда я проговариваю, уже легче становится. Алкоголики помогали алкоголикам, у всех есть определенные рамки течения жизни: юность, отрочество, взросление, и все мы можем поделиться опытом. Когда мы начинаем это обсуждать, становится проще справиться с этой проблемой.

Что касается духовности, для меня это в первую очередь соответствие духовным принципам программы, они абсолютно простые: смирение, принятие, честность, готовность, непредубежденность, вера, доверие, любовь, верность принятому решению. Бывают моменты даже на моем сроке 3,6 года, вчера приснилось, как я срываюсь на алкоголь. Я просыпаюсь и думаю – блин, сейчас бы… Но верность принятому решению, и она выражается в том, что у меня есть мой наставник, мой спонсор, в нужный момент я звоню. У меня был проект по фотографии, меня пригласили снимать второй день свадьбы, я поехал, а там все пьют, жара, мне предлагают, выглядит очень красиво, и мне захотелось, но я говорю: «Мне нужно 5 минут по телефону поговорить», – и я звоню и говорю, что такая ситуация, уйти не могу, мне уже заплатили, надо отработать, но мне уже 3 человека предложили. Мы помолились, проговорили, если нужен контакт с Богом, контактируйте как хотите, просто будьте честными. Когда я молился раньше, говорил – Боже, пожалуйста, сделай как мне надо, а не как я хочу, но ты же знаешь, как я хочу, давай как надо и как я хочу совпадет.

Юлия Каленичина:

Лукавство все равно присутствовало.

Антон Эглит:

Да, но от этого надо отказываться, потому что проблема в эгоизме. Когда идет доверие, случаются неимоверные вещи, которые невозможно обсудить, и поэтому чудо жизни. С моей первой женой, с которой мы употребляли, у нас 7 лет не было ребенка, мы не старались, но и не тормозили. С моей новой женой после первой встречи вживую у меня в квартире у нас появилась дочь. Через 2 недели звонит и говорит, что забеременела. И для меня это чудо, потому что я никогда не думал, что может так взять и получиться.

Юлия Каленичина:

Твоя жена все про тебя знает. Как она к этому относится, как приняла?

Антон Эглит:

Она приняла, но не поняла. Мы с ней познакомились на сайте знакомств, и мое первое сообщение – привет, второе про мои трудности, я уже руководствовался принципом честности, что я не собираюсь врать человеку, я на тот момент не работал, у меня не было денег, я ничего не мог дать, говорил, что я такой человек, если хочешь, погуляем. И мы встретились, три свидания до первой ночи, и она меня принимает таким, но она не понимает. У меня же еще с 19 лет диагностировали двойной диагноз из разряда шизотипического расстройства личности, биполярочки, я с 19 лет на терапии, это все сейчас купировано, но бывают моменты провалов.

Юлия Каленичина:

Это уже по здоровью, не связано с зависимостью.

Антон Эглит:

Она этого не понимает, что две проблемы накладываются друг на друга, это достаточно сложно. Я работаю четверо суток и полтора дома, и у меня дома одна полноценная ночь, когда я могу выспаться, и я сплю часов по 16, а она немножко негодует, расстраивается, обижается и ругается на тему того, что ей не хватает внимания: когда я дома, я сплю, ребенком не занимаюсь. Я ей объясняю, что у меня даже на работе есть разрешение поспать, потому что у меня зарядка мозга быстро иссякает, и какие бы ни были препараты, мне нужно восстанавливаться, иначе все это ведет к депрессии, психозу.

Юлия Каленичина:

Думаю, что все это со временем поймется. Антон, у нас есть несколько вопросов от слушателей. Может ли наркоман достичь длительной ремиссии трезвости без помощи реабилитационного центра и программы?

Антон Эглит:

Есть понимание трезвый и есть понимание выздоравливающий. Трезвым человек может быть, но без применения программы, даже необязательно программы, а духовных вещей ничего не произойдет, потому что я как был недовольный, так и остаюсь недовольным, если внутри не меняюсь. Просто вещество – это следствие, которым я все глушу.

Оксана Михайлова:

Родители наркоманов не всегда замечают начало употребления у детей. На что следует обращать внимание?

Антон Эглит:

Задавать вопросы: мой ребенок меняется, потому что он взрослеет, гормоны играют или что-то другое. Ребенок может быть более скрытным, особенно если с ним не налажено доверие, в первую очередь это потеря контакта, потому что если я вам всем вру, я вас всех боюсь, что вы узнаете мою нечестность, и мне лучше сюда не приходить, чтобы с вами не говорить.

Юлия Каленичина:

Может быть, иногда подростку проще признаться кому-то, тренеру или старшему товарищу, чем родителям, но как родители могут узнать, надо же как-то помогать.

Антон Эглит:

Ребенок становится скрытным, потому что возникают те вещи, которые не хочется рассказывать.

Юлия Каленичина:

Какие действия должны предпринять родители, если они поняли, что ребенок употребляет? Как бы ты хотел, чтобы тебе помогли на тот момент, когда ты употреблял?

Антон Эглит:

Так, как и случилось. Это опасно, страшно, дойти до дна, но когда пропасть настает, и когда я сам понимаю, что выхода уже нет, а все, что до этого – родители, да что вы знаете, мы, молодежь, все понимаем, одни наркотики помогают работать, вторые расслабиться, вы просто ничего не понимаете. Важен один момент, когда я к своей маме пришел и сказал, что мне нужна помощь, когда я до этого дошел, вы должны быть готовы дать эту помощь, и моя мама, реабилитация недешевая, продала машину, еще что-то, то есть сделала все, чтобы мне помочь, но я должен захотеть этой помощи. И здесь моменты по созависимости – не лезьте, пока человек сам не готов, все мимо.

Оксана Михайлова:

Профилактика зависимости есть?

Антон Эглит:

Пока сам не попробуешь, не поверишь. Профилактика… В одном фильме папа подъезжает к обочине с девушками легкого поведения, рядом сидит сын, эта девушка говорит: «Что вам надо?» – у нее нет зубов, она вся полумертвая, он говорит: «Ты хочешь быть таким же? – Нет. – Тогда не употребляй».

Честно, я не знаю, как помочь, воспитывать ребенка правильно, через ценности, через честность. Очень легко все запрещать, запугивать: если ты не получишь пятерку в школе, мы тебе ничего не купим. Многие родители сами воспитывают эту модель, ты мне оценки – я тебе это.

Юлия Каленичина:

В современном обществе это более развито. Дает ли реабцентр гарантию выздоровления?

Антон Эглит:

Нет, не дает, и ни в одном реабилитационном центре ничего такого не обещают. Мы приложим все усилия, но выбор за человеком. Реабилитация дает выбор, без реабилитации, без шагов, без программы, просто многие не дойдут до программы.

Юлия Каленичина:

Ты счастлив?

Антон Эглит:

Да, я счастлив, спокоен, и у меня есть чувство гордости за себя и благодарность родителям за то, что подарили мне в 30 лет вторую жизнь. Я безумно благодарен маме, папе, они пахали, терпели, плакали, страдали. Мама, папа, спасибо вам большое, вы очень ценны для меня.

Оксана Михайлова:

Спасибо, что ты пришел, это было сильно. Всего доброго, всем здоровья.