Михаил Довженко:
Добрый день, в эфире программа «Жизнь замечТательных людей» и ее ведущие Басиния Шульман и Михаил Довженко. Сегодня у нас два юбилея: юбилейный 55-й выпуск и 60-летие нашего гостя, выдающегося музыканта, человека активного, яркого — Сергей Галанин сегодня с нами. Я считаю, что люди, которые отмечают 60-летие в 2021 году, космические, вы совпали с юбилеем первого полета человека в космос, гагаринцы по жизни.
Сергей Галанин:
У меня даже две песни на эту тему, и я очень рад, что меня эта тема накрыла в свое время, потому что круче Юрия Алексеевича разве что Бог.
Михаил Довженко:
Наш большой друг кинорежиссер Клим Шипенко недавно тоже слетал в космос.
Басиния Шульман:
Скоро у всех будут висеть портреты — я слетал на таком-то корабле.
Сергей Галанин:
У каждого космического таксиста как иконочка будет висеть портрет Юрия Гагарина, а, может, его к тому времени канонизируют, кто знает.
Михаил Довженко:
Я пытался сосчитать количество Ваших песен про космос, про Гагарина, раньше была лениниана, а у Вас гагариана.
Сергей Галанин:
У меня три песни про космос, две из них конкретно про Юрия Алексеевича Гагарина.
Басиния Шульман:
Очень интересная история про то, как ты взял его настоящий голос, вставил в песню.
Сергей Галанин:
Совершенно странная песня. Когда я начал думать о том, что надо бы написать про Юрия Алексеевича, мы же все в детстве хотели быть космонавтами, но просто так песню написать — это, конечно, хорошо, а мне удалось заложить еще немножко загадочек для людей, для тех, кто следит за моим творчеством, и особенно для тех, кто любит и почитает Юрия Алексеевича. В первой песне «Юрий Алексеевич Гагарин» зашифровано очень многое о его полете. А я разговел от новостей у мамы в животе. Почему разговел? Потому что я ноябрьский, там апрель, это все совпало с пасхальной неделей, поэтому и слово такое интересное, новости были только об этом. 1 час 48 минут — в одном припеве этого много, в другом — мало, но эта цифра фигурирует. А вторая песня некий прикол, хорошо было бы снять на нее короткометражку. Вариантов, что он вернется, было 50 на 50, это я сейчас от балды говорю, но с Королевым они все это обговаривали, понимали, потому что капсула была непонятно какая. Для того чтобы полет был засчитан мировым и достаточно дружелюбным для нас во все времена сообществом, нужно взлететь отсель и сесть на Землю, вот тогда это засчитывалось.
Они понимали, что с капсулой проблемы, и он катапультировался в воздухе, а так как он был еще великолепным парашютистом, на этом самом военном парашюте, это же не те, которыми сейчас ребята управляют, а совсем другая тема. И он на нем летел, а тут матушка Волга, времечко прохладное, и не дай Бог со всем этим обмундированием, да еще в том физическим состоянии, кажется, что 1 час 48 минут это мало, но для человеческого организма очень даже много. Ветер сдувал, но он смог приземлиться на побережье, и уже ходит легенда, что капсула приземляется, и из нее выходит Юрий Алексеевич, местные девушки, которые собирали картошку, встречали аплодисментами. Эту легенду держали долгое время, как будто приземлился. И по этому поводу я написал шуточную песню, как шла какая-то девушка пешком в роддом, а там старлей на парашюте.
Михаил Довженко:
Он приземлялся уже майором.
Сергей Галанин:
Майором стал, когда встретился со всеми нашими руководителями, улетел-то он старлеем, а через какое-то время скаканул через капитана, вот эти подробности зашиты в песне, и что он приземлился, а не вышел из капсулы. Девушка от этого обалдела, родила в поле, а там его встречали, стояли палатки. И потом он зашел, благословил, и она сына, конечно же, назвала Юрой. Спел песню со мной Гарик, спасибо ему за это огромное. Я показал ему две песни из пластинки «Любовь, алкоголь и весна. Часть 1», вся в дуэтах, 10 дуэтов, и эта песня называется «Про Юру Иванова».
Михаил Довженко:
Хочется добавить слоган — чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган.
Сергей Галанин:
Гарик ее пропел, потому что одна вещь была немножко шебутная, а потом он говорит: «Что-то в этом стиле у нас столько всего», — я говорю: «Согласен, вот тебе вторая вещь». И Гарик очень здорово ее спел, в свой мегафон кричал, у него есть такая штука, на концерте он ее часто использует, сбоку написано «Орало».
Михаил Довженко:
С кем дуэты?
Сергей Галанин:
На части первой 10 песен, 7 мужчин и 3 девушки. Начнем с девушек, это Айя 312, просто волшебная, Юта, с ней у нас душа в душу, потому что все совпадает по нашим тесситурам. Одна песня с Мариной Шалагаевой, она работает в группе «Чиж и компания», там две девушки поют на бэк-вокале, и одна из них дочка, Даша Чигракова, и вторая Марина. Из ребят, первая песня — Чиж, Маргулис и я, тут даже трио, вторая вещь Мазая.
Басиния Шульман:
Это юбилейный диск, или ты собрал всех своих коллег?
Сергей Галанин:
Я понимал, что мне надо в этом году что-то показывать. С Толей Алешиным моя любимая песня среди мужских. Шебутная песня, которую я Гарику показывал, «Ситуация», это встреча трех бывших алкоголиков, как они на эту тему переживают, это я, Вася Мищенко и Ваня Кокорин. Кстати, мы уже сняли квартирник, и там как раз Айя, Юта, Вася Мищенко и Ваня Кокорин. Еще будет Саша Маршал, но он на этой пластинке сольный, это же сольная пластинка с музыкантами Гарика Сукачева, так называемый мой проект ВИА «Борщевик». Еще песня «Космонавт», она об абстрактном, хотя на первом месте у меня Юрий Алексеевич Гагарин, там тоже Женя Маргулис, я и оперный певец, молодой парень, принимал участие в этом квартирнике, Юра Копырин, замечательный 14-летний баритон. И песня «Барин», там тот самый Ваня Охлобыстин, он пытается петь на концертах, но на пластинке это его дебют.
Михаил Довженко:
Прямо поет или речитатив?
Сергей Галанин:
Здоров поет, так энергетически мощно, я спокойно в своем баритоне, а он как даст.
Басиния Шульман:
Стинг когда-то сказал, что ему ничего не пришлось делать, жизнь подарила такой тембр голоса, который все сразу узнали и приняли. У тебя очень похожая история, такой тембр ни с кем не спутаешь, это огромный процент твоего индивидуального вокального пути. Ты работал с ним ,или он тебе дан природой?
Сергей Галанин:
Вообще никогда, и все рок-музыканты лентяи в квадрате, мы находим какие-то отговорки, типичная человеческая, даже больше мужская черта характера, когда мы найдем несколько десятков отговорок, лишь бы что-то не делать. Всегда боишься какой-то академии, хотя во взрослом возрасте надо было, тогда меня бы уже было не сломать. А когда детей так обучают, из них потом что-то индивидуальное крайне редко получается, на мой взгляд, может быть, так и должно быть, что крутых людей оперного склада или рок-вокала должны быть единицы. Люди учат под себя, кто такие педагоги? Замечательные неудавшиеся сольные исполнители, может быть, и хорошо, что неудавшиеся, потому что удавшиеся тоже дело такое...
Басиния Шульман:
Ну почему, есть примеры очень удавшихся прекрасных педагогов.
Сергей Галанин:
Но в массе своей все равно педагог он и есть педагог, я склонен верить, что эта профессия как раз и нравится человеку, ему эта публичность нафиг не нужна. Я не назову это мощным словом крест, но это достаточно тяжелая ноша, и мы видим по разного рода поп-примерам, что люди плывут по течению, а потом в основном либо тонут, либо их куда-то выбрасывает, мало кто потом выходит на настоящую дистанцию, потому что этот груз трудно вынести. Свалившееся на тебя количество денег и аплодисментов — это тяжелая ноша, а человек — существо слабое. Поэтому я не пошел, вначале боялся, что меня кто-то под себя подомнет, а потом стало просто лень, поет же Бутусов своим голосом, Цой пел.
Басиния Шульман:
Ты из МИИТ, как ты туда попал, ты инженер?
Сергей Галанин:
У меня есть диплом, многие вышли из МИИТ, я туда попал очень просто — хотелось заниматься музыкой, и как-то мне матушка Евгения Михайловна позвонила и говорит: «Серенький, есть замечательный институт, — а я жил в Тушино тогда, — и там такой здоровый классный ДК». Я поехал специально, увидел этот ДК, рядом еврейский центр, МИИТ и мощный ДК в сталинском стиле, понимал, что где-то там волшебные закрома аппаратуры, всевозможных микрофонов, гитар, барабанов. Взял и поступил, никто больше из моего класса так далеко не уехал, в основном поступали МАИ, МАДИ, все это было ближе территориально, многие так тогда и выбирали. Для парня было главное откосить от армии, значит надо было пойти в какой-нибудь вуз, автодорожный — самый идеальный, потому что все любили это дело, многие умели водить. На самом деле и я хотел, а тут матушка с этим звонком, и я уехал в МИИТ, поступил сразу, и там встретились с Женей Хавтаном, у нас началась творческая замечательная история. Но в этом ДК один раз я потом появился, никогда там не репетировал, у Жени Хавтана была своя база, аппаратура. Так что в ДК появился только раз, и потом уже с «Бригадой С» выступали.
Михаил Довженко:
Как параллельным курсом произошло обучение в Липецком музыкальном училище?
Сергей Галанин:
Мы с Женей начали играть вместе, потом сформировалась группа «Редкая птица», это был коллектив Леши Аедоницкого, мы к нему влились, и я понял, что точно буду заниматься музыкой, не знаю, как можно было быть профессионалом в советское время, но без корочки нельзя. «Редкая птица» развалилась, Женя к Гарику пришел, потом Гарик оттуда ушел, там образовалось «Браво», Гарик был свободный. И у нас был общий друг, который нас всех потом затащил в Задонске в Липецкое областное культпросветучилище, мы там с Гариком встретились, он на театральном отделении, я на оркестральном дирижировании. И в гостинице вечерами, выпивая прекрасные напитки, у нас была с собой гитара, Гарик предложил: «А давай, Серега...» После «Редкой птицы» у меня была еще группа «Гулливер», но все дышало на ладан, концертной деятельности не было, это же было очень опасное дело, в советское время не очень было разрешено. Поэтому были свадьбы друзей, студенческие вечера, что-то сыграть для комсомольцев на предприятии крайне редко удавалось. Помню, один запрограммированный концерт висел полгода, мы его ждали, а тут Леонид Ильич умер, и наш концерт накрылся медным тазом. В итоге какие-то альбомы выпускали, но это все тухлое, группе надо играть, группе надо выступать, потому что ты должен этот обмен энергией чувствовать на себе.
И мы тогда с Игорем Ивановичем замутили, он говорит: «Ты сейчас ничего не делаешь, а я меня есть куча идей. — Ты какой-то не от мира сего, мне нравится». И началась «Бригада С».
Михаил Довженко:
В скольких музыкальных группах играл Сергей Галанин за 60 лет?
Сергей Галанин:
Если брать те группы, которые были с названием, — «Редкая птица», «Гулливер», «Бригада С», «Бригадиры» (один год была группа, когда мы с Гариком разругались, расстались, потом опять соединились, опять «Бригада С») и уже «СерьГа». Мы иногда сейчас играем вместе с Гариком, но это уже без названия.
Михаил Довженко:
И шестой коллектив ВИА «Борщевик».
Сергей Галанин:
Этот коллектив еще не имел счастья, он существует только в цифре, на виниле сейчас придет. Вот что значит коронавирус, в Германии печатают замечательные винилы, они должны были к 1 сентября сделать, но перенеслось на 15 декабря.
Михаил Довженко:
Откуда такая тяга к винилам, сейчас же все цифровое?
Сергей Галанин:
У людей появились небольшие деньги на недорогие проигрыватели, винил еще очень хороший подарок. Раньше мы дарили книги, сейчас это не очень принято, если только это не твоя личная, такой подарок, к сожалению, утратил свою тайну и свой блеск.
Михаил Довженко:
Издание Библии 16 века Гутенберга.
Сергей Галанин:
Это другое дело, у меня есть подарок от Леши Петрухина, эксклюзивное издание Библии, и украшено интересно. Это единственная книга, которую стоит читать, я сейчас брошу эту фразу, можете со мной не соглашаться.
Басиния Шульман:
Тебя цифра 60 смущает? Много это или мало? В условиях сегодняшнего времени, когда возраст совершенно по-другому воспринимается, говорят, что 50 — это новые 30.
Сергей Галанин:
Подростки — 20, юноши — 35, получается, я еще мужичок в этом смысле.
Басиния Шульман:
Чем ты гордишься за этот путь, что не сделано, какие творческие планы?
Сергей Галанин:
Гордиться — это слово стараюсь сейчас вообще не применять. Радость от того, что есть два сына, внучка и есть возможность делать свое дело, что это до сих пор кого-то, кроме меня, еще интересует, кто-то ходит на эти концерты, хотя такое маленькое наблюдение, что молодежи стало меньше на наших концертах. Я не думаю, что это в силу физиологии, она, кстати, не так ощущается, мы такие молодые и рьяные.
Басиния Шульман:
Я видела на днях на записи, Сергей завел песню «Издалека долго течет река Волга», замечательная твоя версия, здорово вокально выстроил, между прочим, в зале была одна молодежь, и они все как подпрыгнули.
Сергей Галанин:
Эта песня исключение, потому что очень точно подобранные простые слова, прямо в яблочко, и от того, что она такая распевная, с роковым духом. Но когда ты поешь свои песни, я стал сейчас немножко задумываться на эту тему, почему стало меньше молодежи — не из-за того, что мы древние, седые, на Rolling stones, Пола Маккартни посмотришь — там все поют. Видимо, что-то с нами происходит, и это все выливается в мои слова, которые я пою, иногда это не мои слова, но большей частью мои, уже что-то им непонятно.
Басиния Шульман:
Ты сказал где-то, что когда слушают Beatles, Rolling stones или кого-то западного, то не слушают слова, им не важен смысл текста.
Сергей Галанин:
Когда англоязычные ребята ходят на кумиров из 1970-1990-х, я думаю, что они все равно слушают слова, они поют их. Я уж не знаю, насколько врубаются, не врубаются, у нас все-таки немножко по-другому. Чем российский рок отличается — мы думаем.
Михаил Довженко:
То есть в первую очередь текст.
Сергей Галанин:
Не скажу, что в первую, но для меня это мучения — что-то новое, что-то интересное, найти первую фразу, идею, от которой оттолкнуться, я никогда не считал себя поэтом, пишу неплохие тексты иногда, но даже в этом есть какая-то трудность для взаимопонимания. Когда я вспоминаю нас с Гариком, мы тоже пели непростые слова, Гарик в то время работал с поэтами, пел Диму Певзнера, был такой Александр Олейник, и на Кавалерьяна, Витю Пеленягрэ, и приходившие взрослые, которые были старше нас в то время лет на 10-30, сидели и вслушивались. А сейчас энергетика, ритм, бит, поэтому меня напрягает не моя цифра, а то, что нет той глубины, как раньше. Вот почему я люблю винил, потому что это аналог, это ощущение тепла и глубины, а цифра — это холод и мелководье, образно говоря. Посмотрите, что происходит с массовым искусством, с кино, архитектурой, мы все упрощаем. Смотришь на соборы и думаешь — как можно было без каких-то приборов в то время сотворить, чтобы все это сошлось и держалось столетиями, а мы сейчас тяп-ляп и готово, панелька, плиточками сбоку пообштопали, цвета красочные, и вроде наш глаз радуется, а на самом деле это же туфта. Так же и с кино, я хочу бросить камень в огород в наше общее любимое искусство, что происходит сейчас с фильмами, причем это повсеместно, я говорю не только про Россию, а в общем.
Михаил Довженко:
Какие сейчас темы под запретом в рок-музыке?
Сергей Галанин:
Я не знаю, могу говорить только о своих запретах, я иногда пишу матерные песни, но никогда их не исполняю. Во-первых, это неправильно, а с другой стороны, даже если кто-то на это решается… Мы Шнуру это все прощаем, не знаю почему. Сейчас скажу страшную вещь — меня бы ничего не возмущало, если бы всегда на его афишах гигантскими буквами было написано: детей с собой не брать. Но это без толку писать, поэтому происходит все наоборот. Ты на него смотришь, и ты ему в этом смысле не то, что прощаешь, но если я так буду, мне никто не поверит. Я могу в узком кругу ввинтить пару слов, но это в узком кругу тех людей, кто тебя знает и понимает, кто тебя потом простит за это, для общего настроения иногда бывает. А так не могу, пишу иногда такие прикольные дела, но могу только в дружеской компании похулиганить.
Михаил Довженко:
Я имел в виду, если раньше рок-музыка существовала как некое противостояние существующим вещам, и было понятно, о чем писать, а сейчас сложнее писать без запретов?
Сергей Галанин:
Без запретов все сложнее, это стопудово, но самые главные запреты в тебе самом, и если ты это понимаешь, то тогда других времен не бывает. Любые времена становятся примерно одинаковыми, потому что основная война и основная борьба всегда происходит внутри тебя самого. Если ты себе разрешаешь, вот и пой, а то, что тогда они призывали, рок-музыка перестала быть протестом… Самый главный протест против себя любимого. Почему никогда не будет общечеловеческого счастья на нашей любимой планете? Потому что мы эту войну с самим собой проигрываем каждый день. Я сегодня давал еще одно интервью и сымпровизировал, сейчас повторю эту фразу: если человек практически выиграл в этой войне, может быть, довел это до какого-то перемирия, для меня это уже полусвятой человек, потому что нам, обычным людям, вообще не дано победить в этой войне внутри себя, со всеми соблазнами, дьявольскими штучками.
Михаил Довженко:
Это перефраз Канта, понять, что такое есть человек.
Сергей Галанин:
С этим трудно жить, человек в этом смысле не хочет заниматься такой войной, зачем это надо, когда можно кайфовать. У меня концерты юбилейные, и я не хочу людей напрягать: приходите, давайте споем, потому что у меня день рождения, но понятное дело, что есть люди, без которых никуда, поэтому там Гарик, Женя Маргулис, Иван Охлобыстин, девушки, которые принимали участие в этой пластинке. Это будет долго, феерично...
Михаил Довженко:
В вашем среднем возрасте, как говорил Николай Гумилев, посередине странствия земного рок-музыканты начинают заниматься чем-то еще. Сукачев в свое время снимал кино, Стас Намин занимается фотографией, Маргулис у меня снимался в кино. Чем еще занимается Сергей Галанин в свободное от сцены время?
Сергей Галанин:
У Гарика другая тема, он же сам это инициирует. Мне хватает музыки, у меня столько написано песен, голова трещит, поэтому я обязан выпустить и по договору со звукозаписывающей компанией, я хотел в этом году успеть, но в связи с коронавирусом не очень получилось, но вторая часть «Любовь, алкоголь и весна» уже записана. Альбом группы «СерьГа», 3 года я говорю про эту пластинку, уже и майки с видом оформления альбома, он должен был выйти сейчас, но пластинка своим чередом отодвинула этот альбом, но я обязательно его выпущу. И есть еще песни на пластинке, не хочется все подряд, но голову периодически нужно от этого дела освобождать, поэтому есть чем заниматься, и я не хочу браться за что-то еще. Но если Михаил позвонит и скажет: «Сергей, есть такое предложение», — может быть, я не буду сниматься, может, Вы возьмете мою песню, у меня очень хорошие песни.
Басиния Шульман:
Откуда ты берешь идеи? У тебя они такие разные, то об одном пишешь, то о другом.
Сергей Галанин:
Я сейчас пришел к выводу, мне об этом в свое время сказал в нашей дружеской беседе Костя Кинчев: «Надо очень правильно компоновать пластинки, на мой взгляд, ты немного неточно это дело ведешь и понимаешь». Я согласен, но я сегодня с утра немножко хмурый, чуть-чуть похмельный, днем я уже радостный, веселый, а вечером в компании вообще заводной, и у меня все это бабах — вот так записалась первая пластинка «Собачий вальс», она еще была как сольная пластинка, не было группы «СерьГа». Но на ней уже «А что нам надо», «Теплый воздух от крыш», «Мы дети большого города» в первой своей вариации и другие песни, такие как «Дочь президента», я уже вообще забыл, что такое, сама песня «Собачий вальс», хоть и просят поиграть до сих пор, я ее уже вычеркнул из головы, потому что понял, что мне это неинтересно.
И я бы сейчас переформатировал, перегруппировал эти пластинки, но делать это уже глупо. 10 лет назад я подготовил к выпуску две пластинки: очень важная для меня песня «Детское сердце», и название пластинки «Детское сердце», и «Природа, свобода, любовь», это были первые пластинки, которые я попытался вот так скомпоновать и так. Их можно было бы перемешать или вообще объединить в один двойной альбом, но я этого не сделал, отделил одно от другого. Появился сольный альбом, это песни бытовые, веселые, похмельные, про него и про нее, она его любит, он иногда ее обижает, он выпивает, она его спасает — вот такая вещь, но это для сольной пластинки и для той аранжировки, которую мне подарили музыканты группы Гарика Сукачева, для всех саксофонов, баянов, пианино, скрипочек и флейточек. «СерьГа», — это же гитары и фуззы, барабаны, больше ничего не надо. Поэтому есть пластинка «Своим чередом», и есть такая пластинка, песни все мои, но нельзя их сейчас уже, я понимаю, поэтому есть отдельная сольная история.
Басиния Шульман:
Сначала слово, а потом музыка?
Сергей Галанин:
У меня всегда теперь слово, с музыкой нет проблем. Если вдруг родилась строчка, или я увидел у друзей строчки, потому что на пластинке «Своим чередом» Саша Штирлиц, Александр Аронов, это старший брат Маши Ароновой, он разносторонний человек, реставратор икон, а пишет стихи, и бывают хулиганские, и есть стихи о 22 июня, песня «Воскресенье (22 июня)», дуэт с Сашей Маршалом. Сергей Курляндский, это вообще одна из моих любимых песни, весь цикл песен про Ленинград, он племянник того самого великого Курляндского, и я спрашиваю: «Сергей, а ты сам из Ленинграда? — Нет. — Как так москвич пишет? — Это наша общая боль». И мы на этом сошлись, песни «Мишка-Мишутка» — это вообще запредельные для меня стихи, когда умирают игрушки.
Михаил Довженко:
Премьера была в Санкт-Петербурге.
Сергей Галанин:
Мы ее тогда играли, просто еще не была записана, мы ею даже закончили концерт, и это было здорово. Она на пластинке «Своим чередом». Нашел еще стихи, они были на странице в Фейсбуке у Юнны Мориц, великой поэтессы, а стихи одного замечательного дядьки из Донецка Владимира Скобцова. Я с ним связался, говорю, что готов написать песню. Он сказал: «Конечно». И эту песню мы с Сашей Маршалом спели на квартирнике, а после этого он говорит: «У нас так хорошо получилось в дуэте, может, мы тогда и на пластинке споем?» Я почесал репу, хотел сказать, что мы с тобой уже одну песню спели на слова Саши Штирлица, а потом думаю: «А ведь ты прав, давай-ка мы ее споем на пластинке». На пластинке «Своим чередом» две песни с Саней Маршалом. Как он прочувствовал эти песни, он же сын военного, все это очень серьезно понимает. Там очень мощный последний куплет, песня называется «Не будь атеистом»:
- Скажи себе строго — и хуже бывало,
И боли так много, и водки все мало.
Не будь атеистом, душа не блудница,
Здесь к Богу так близко, что грех заблудиться.
Помнить бы об этом каждый раз, и тогда эту войну внутри себя если уж не выиграть, то хотя бы найти перемирие, я уж не говорю о победе.
Михаил Довженко:
Что есть патриотизм для современного рок-музыканта в России сегодня?
Сергей Галанин:
Я думаю, ты должен понимать, что ты это делаешь от чистого сердца, и ты должен думать о душе в этот момент, не о бабках, а о душе, и не только о своей, но и душе тех, кто рядом с тобой, ведь мир красота не спасет, мир может спасти только истинная битва за добро. Поэтому нельзя вестись на эти дела, золото тебя счастливым не сделает, душу бы не проиграть.
Михаил Довженко:
Сегодня у нас в гостях человек, который точно не проиграл свою душу, Сергей Галанин.