Гусейн Фараджов:
Добрый день, в эфире программа «О здоровье и не только с доктором Фараджовым», я Гусейн Фараджов. Сегодня мы будем говорить о коварном заболевании, и мне кажется, это заболевание все знают. Я вычитал интересные данные ВОЗ и сегодня буду интересоваться у нашего гостя: правда ли, что каждый десятый житель страны сталкивается с таким заболеванием, как артроз тазобедренного сустава. После 50 лет риск появления данного заболевания около 30 процентов, а к 70 годам у 80-90 процентов людей будет артроз тазобедренного сустава. Сегодня у нас в гостях Иван Константинович Еремин – заведующий отделением травматологии и ортопедии клинической больницы №1 в Отрадном Медси, руководитель Центра тазобедренного сустава. Это правда, нас всех ждет артроз?
Иван Еремин:
Не сказать, что всех, но это действительно такое заболевание, которое повреждает наши суставы, и чем старше становится человек, тем риск увеличивается. По статистике Всемирной организации здравоохранения, оно является третьим, уступает только онкологии и сердечно-сосудистым заболеваниям.
Гусейн Фараджов:
За последнее время стало больше такой патологии или зависимости нет?
Иван Еремин:
Есть зависимость, это связано с тем, что продолжительность жизни всего населения мира стала больше. Если взять 19 век, средняя продолжительность жизни была 50 лет, сейчас 70, 80. Тем самым и увеличивается рост данного заболевания, потому что в основном страдают люди уже в возрасте, это 50 плюс, и из-за этого происходит увеличение данного заболевания.
Гусейн Фараджов:
Вы можете подробно рассказать о причинах? Это возрастные изменения, еще какие-то есть?
Иван Еремин:
Если научными терминами сказать, что такое артроз, это дегенеративное повреждение хрящевой ткани, сустава. Я своим пациентам объясняю просто на пальцах, чтобы они понимали, что же это такое и откуда берется. Каждый человек ел курицу, можно посмотреть на кость, которая покрыта хрящом, хрящик голубого цвета, ровный, гладкий, и когда вы снимаете этот хрящ, остается кость, и то же самое происходит в организме человека.
Но причины данного заболевания могут быть разные. Одна из основных – это наследственная предрасположенность к данному заболеванию, передача от поколения к поколению. Были проведены работы, что по хромосомным наследственным генам передается в основном по женской линии, и даже сейчас можно посмотреть, что по статистике в большинстве болеют женщины. Были также проведены опыты, и доказано, что это генетическое заболевание. Пациент, который не имел предрасположенность, получал какую-то травму, был внутрисуставной перелом, были оперативные вмешательства на суставе, и у пациента после оперативного лечения все хорошо. Собрали кость, все скрепили, прошел реабилитационно-восстановительное лечение, и дальше он бегает, ходит на своих ногах. Есть дискомфорт, но нет самого заболевания, как артроз. С другой стороны, пациент, который просто упал, подскользнулся, ударился суставом, и начались проблемы: воспаление, боль, отслойка хряща, рентген, МРТ, артроз буквально за короткий промежуток времени – полгода, и у него артроз. Это только генетическая предрасположенность к данному заболеванию.
Гусейн Фараджов:
Травма как пусковой механизм.
Иван Еремин:
Это фактор риска, либо посттравматический артроз бывает, либо системные заболевания, такие как ревматоидный полиартрит, псориатический артрит, это аутоиммунное заболевание, которые повреждает хрящ сустава, и уже формируется артроз.
Гусейн Фараджов:
Получается, что это заболевание не только пожилых людей, это может быть и посттравматика, для меня это открытие.
Иван Еремин:
Просто в молодом возрасте больше компенсаторных механизмов, и организм быстрее справляется с какими-то воспалительными процессами. У пациентов в возрасте все это замедленно, и все идет на быстрое разрушение, только из-за этого. Все заключается в ранней диагностике. Если молодой человек, занимающийся спортом, повредил сустав, он пришел к травматологу, только когда у него возникли какие-то симптомы, сразу же выяснили в чем причина и начали лечение, то, как правило, пожилой человек – болит, потерплю. Проходит длительное время, потом приходит к специалисту, делают диагностику, выявляют проблему, и начинается лечение. Сейчас очень сильно развита медицинская сфера в диагностике, я думаю, не только в травматологии и ортопедии, но и по всем направлениям.
Гусейн Фараджов:
Здесь наша культура не сразу обращаться к врачам. Если ты старик, у тебя должно болеть. Я долго работал в поликлинике, и оттуда я часто слышал слова, которые сейчас ненавижу: а что вы хотите, у вас же возраст.
Иван Еремин:
Есть большая разница между российским населением и зарубежных стран, где пациент просто не хочет жить с болью. Как только появились минимальные проблемы, он сразу идет к специалисту, и выясняют на хорошем оборудовании, что произошло, в чем причина, и начинается уже лечение. У нас это, может быть, менталитет, в каких-то случаях это даже хорошо, ну поболело, перестало, а если прийти к доктору, в любом случае что-то можно найти, здесь двоякая ситуация.
Гусейн Фараджов:
Просто у нас о качестве жизни мало говорят. Болеть не должно, в любом случае это очень важно. Единственное, я теперь изменю отношение к куриной ножке, Вы так здорово рассказали.
Иван Еремин:
Обычный пример, потому что человек, особенно если он инженер или вообще с медициной никак не связан, не понимает, что у него. Я каждому пациенту объясняю на рентген-снимке или МРТ-снимке, что же произошло с его суставом, где произошло изменение и что страдает. Объясняю, как формируется артроз, и доступным языком человеку становится понятно, он лучше начинает относиться к этому заболеванию, проще и начинает делать какие-то шаги. Если я поговорю медицинскими терминами, пациент выйдет и скажет: с кем разговаривал, что это такое.
Гусейн Фараджов:
Если доктор рассказывает непонятным языком, или если у пациента остается еще больше вопросов, выходя из кабинета, я думаю, что мы не справились. Расскажите о симптомах заболевания, как начинается, на что обратить внимание, чтобы человек понимал, что это артроз?
Иван Еремин:
Первый и самый главный симптом – это боль. Когда человек просыпается или когда начинает делать какую-то физическую нагрузку, или просто бытовую нагрузку, он чувствует болевой синдром в суставе при движении, ходьбе, когда садится на стул или встает, то есть это обычные бытовые нагрузки либо физкультура. Боль сопровождается с каждым движением либо при каких-то сверхнагрузках. Это как сигнальная лампочка при пожаре, то есть если в суставе что-то произошло, боль – это красная лампа, что происходит пожар, надо бежать к доктору, особенно если перед этим была какая-то травма или заболевание, и человек чувствует, что есть боль в суставе.
Второе после боли – это ограничение движения, то есть если левой ногой он полностью выполняет объем движения, то здесь будет ограничение. Это объясняется тем, что головной мозг дает команду нашим мышцам напрячь, сократить, чем меньше будет объем движения в суставе, тем меньше будет боли.
Если человек вообще ляжет на кровать и не будет двигать ногой, в принципе и болеть не будет, это компенсаторные механизмы организма. После этого сразу же включается хромота, потому что ограничение движения, биомеханика всего скелета меняется, человек начинает прихрамывать, потому что ему больно, шаг становится короче на этой ноге. И меньше нагрузка, человек старается быстро перешагнуть и сделать побольше шаг другой конечностью, для того чтобы разгрузить больную ногу. Вот эти три симптома, которые могут сказать, что надо бежать к доктору и получить хорошую консультацию.
Гусейн Фараджов:
С чего Вы начинаете обследование пациентов и что рекомендуете пациентам?
Иван Еремин:
Я всегда рекомендую сначала прийти именно к тому специалисту, кто профильно занимается этой проблематикой. Пациент должен, пообщавшись с доктором, чтобы доктор задал определенные вопросы, рассказать свои жалобы, когда это началось, что произошло, почему так происходит. Нужно, чтобы доктор сделал определенные тесты, и тогда идут последующие шаги в обследовании.
Самый важный, самый первый и простой метод – это метод рентгенографии. Я всем пациентам назначаю обзорный рентген таза, это моментально можно сделать, не нужно записываться, как на МРТ или компьютерную томографию, но этот снимок сразу покажет обширные проблемы тазобедренного сустава.
Если мы видим, что суставная поверхность хорошего качества, толщина суставного хряща никак не изменена, и по сравнению со здоровой ногой все так же, но у пациента остаются вопросы и остается нерешенной проблема, однозначно нужно делать следующий этап – это МРТ либо КТ, магнитно-резонансная томография либо компьютерная томография.
Гусейн Фараджов:
В каких ситуациях МРТ, а в каких КТ, или Вы получаете одинаковую информацию?
Иван Еремин:
Если это подозрение на перелом, конечно, лучше сделать компьютерную томографию, на снимке будет детально описано, что есть зона перелома либо на бедренной кости, либо на костях таза. Если это повреждение мягкотканных, то есть хрящ, сухожилия, связки, мышцы, то нужно сделать магнитно-резонансную томографию, мы там детально можем определить, в чем же причины.
Гусейн Фараджов:
Лабораторные анализы для Вас важны для первого, второго приема пациента?
Иван Еремин:
Обязательно, если у пациента есть подозрение на системное заболевание, такое как ревматоидный артрит либо воспалительного характера, обязательно нужно пациенту назначить лабораторное исследование.
Гусейн Фараджов:
И дальнейшее лечение зависит от стадии артроза. Расскажите подробно о стадиях заболевания.
Иван Еремин:
Если на рентгене мы видим уже изменение хрящевой ткани, уменьшение суставного хряща, его толщины, и клинически это все подтверждается – ограничение движения, постоянная боль, которая купируется, иногда не купируется обычными обезболивающими средствами, то я предлагаю пациенту в течение полугода пройти консервативное лечение, то есть это гимнастика, физиопроцедуры, снижение нагрузки, использование дополнительной опоры в виде трости, костылей, зонта, ходунков, это различные мази, крема, таблетки, для того чтобы снизить воспалительный процесс и попробовать полечить данное заболевание без операции. Как только пациент видит положительную динамику и чувствует, что качество его жизни улучшается, то здесь можно отсрочить оперативное вмешательство, если касаемо заболевания артроз. Если мы видим, что эффекта никакого нет, качество жизни ухудшается, и пациент через 2-3 недели приходит и говорит, что жизни нет, становится хуже, здесь однозначно нужно думать в пользу оперативного лечения.
Гусейн Фараджов:
Инъекционная терапия – это эффективно?
Иван Еремин:
Эффективно, если только внутримышечная инъекция, такие препараты, как нестероидные противовоспалительные, возможно, один стероидный укол в виде препарата, который может сразу снизить воспалительный процесс и убрать воспаление. Препараты гиалуроновой кислоты либо внутрисуставные инъекции я не рекомендую, лично сам не делаю, потому что было несколько пациентов, когда я знал, что делали инъекции, и пациент говорил, что эффекта никакого не было. Я шел на операцию, открывал сустав, и там уже были признаки воспаления гнойного характера. Здесь есть риск того, что при имплантации нового сустава порядка 20 процентов будет нагноение эндопротеза.
Риски увеличиваются в плане того, что такое осложнение, как гнойная перипротезная инфекция. Если при эндопротезировании в мировой статистике примерно 2 процента гнойных осложнений, перипротезной инфекции, то если пациенту делают такие внутрисуставные инъекции, и есть признаки воспаления после данной манипуляции, то пациента я предупреждаю, что риск инфицирования металлоконструкции нового сустава возрастает в десятки раз.
Гусейн Фараджов:
То есть Вы совершенно не используете инъекции в сустав.
Иван Еремин:
Никогда. Я всегда пациенту стараюсь донести, что если он снизит вес, возьмет дополнительную опору под здоровую сторону – скандинавские палки, костыли, если он начнет делать гимнастику каждый день 30 минут без осевой нагрузки, лежа на кровати, на диване и даже на полу, будет совершать минимальные движения – скользить пятками по кровати, поднимать прямые ноги, если есть сила в мышцах, делать велосипед в воздухе, это улучшит кровоснабжение в области тазобедренного сустава, это будет без осевой нагрузки, то есть без давления массой собственного тела, либо это любые упражнения в воде – аквааэробика, плавание, но плавание должно быть адекватным. Не просто зашел, с соседом по дорожке пообщался 30 минут, нужно брать хорошую тренировку, плавать, и плавание только повышает уровень гормональных эндорфинов, которые будут увеличивать настроение, но и без осевой нагрузки. Когда человек плавает, все мышцы организма работают, улучшается кровоснабжение, работает сердечная мышца, и улучшается состояние тазобедренного сустава.
Гусейн Фараджов:
Я почему задаю вопрос про гиалуроновую кислоту, потому что поголовно это делается, и люди думают, что это панацея. В мире применяются эти инъекции гиалуроновой кислоты так же активно, как у нас в стране?
Иван Еремин:
Да, это и в Соединенных Штатах, и в Европе. Есть два пути лечения. Если пациент молодого возраста, спортсмен, и он готовится к Олимпиаде, серьезным выступлениям, в этом случае можно помочь молодому активному пациенту, сделать один стероидный гормональный укол, для того чтобы убрать воспалительный процесс. Второй можно сделать гиалуроновую кислоту, для того чтобы помочь хрящевой ткани лучше набраться питательных веществ. Но это когда молодой, активный, когда нужно взвесить, что завтра ему надо идти и выступать, я здесь порекомендую.
С другой стороны, когда пациент 50 плюс, когда у него на рентген-снимке нет хряща, и когда он говорит: «Надо попробовать», – здесь я не соглашусь ни с коллегами, ни с пациентами. На мой взгляд, это эффект плацебо, и каким-то пациентам становится легче, но если этот же пациент возьмет дополнительную опору, перестанет провоцировать эту боль, а это любая осевая нагрузка: подъем или спуск по лестнице, поднятие тяжестей, низкие поверхности, когда он садится на них и когда встает. Если это убрать из жизни, если разгрузить сустав, делать гимнастику, это будет равносильно внутрисуставным инъекциям, и эффект плацебо не будет работать.
Гусейн Фараджов:
Некоторые увлекаются определенными препаратами, частыми инъекциями, потом другие специальности получают этого пациента с системными проблемами. Поэтому спасибо Вам за такой подход. Что-то за последнее время интересное, прорывное в консервативном лечении артроза появилось?
Иван Еремин:
Однозначно я рекомендую, сейчас очень много школ перед операцией либо вместо операции, школы реабилитации. Реабилитация в нашей стране набрала обороты, и всем без исключения я рекомендую перед операцией или вместо операции, если пациент боится оперативного лечения, хотя уже показано, и после операции прийти к врачу-реабилитологу и пройти этот курс. Даже если пациент придет на операцию, у него будут подготовлены мышцы, он сам будет подготовлен физически, и после операции не нужно заканчивать реабилитационно-восстановительное лечение, нужно просто жить с этим, нужно поменять жизнь и включить в свое расписание гимнастику, это будет просто образ жизни. Не получится так, что человек 50 лет не делал никакой физкультуры, две недели позанимался перед операцией, сделали оперативное лечение, он все это бросил. Нет, нужно хотя бы 30 минут своего жизненного времени потратить на свое здоровье, это будет помогать дальше двигаться.
Гусейн Фараджов:
Я просто знаю немножко изнутри ситуацию, хирурги как обычно рассуждают – резать. У Вас подход – подготовка до операции, качественная операция и послеоперационный период. Мне кажется, в этом и есть успех.
Иван Еремин:
Здесь все просто – артроз не развивается за неделю, за месяц, и пациент, приняв решение идти на операцию, может в течение 2-3 недель пройти этот курс и подготовить себя, свой сустав, свои мышцы к большой высокотехнологичной операции.
Гусейн Фараджов:
А теперь расскажите про оперативное лечение, какие операции выполняете.
Иван Еремин:
Оперативное лечение – это замена тазобедренного сустава. Это не новый метод, именно эндопротезирование, этот метод был уже в 60-х годах прошлого века, нашими родоначальниками все это начиналось, и параллельно в странах Европы и Америки одномоментно было развитие. Но на сегодняшний момент это очень широко шагнуло в сторону глобального развития.
Есть ортопедические компании, которые производят импланты, есть методики, которые совершенствуются с каждым днем. Эта операция стала рутинной, меняется головка бедренной кости, устанавливается ножка в бедренный канал, устанавливается во впадину тазобедренного сустава чашка и в нее вкладыш. Все это вправляется, производят тесты на открытой ране. Здесь нужно достичь стабильности эндопротеза, стабильности к вывиху, и все ушивается. Пациент находится в клинике примерно 3-4 дня, в этот же день начинает вставать и совершать движения в оперированной ноге. Конечно же, мы делаем обезболивающее, для того чтобы снизить болевой синдром, потому что это нужно расценивать, как будто человек порезал ногу в области тазобедренного сустава. Никак не зависит от металлоконструкции, здесь идет только болевой синдром от того, что есть доступ через мягкие ткани до сустава.
Гусейн Фараджов:
Сколько примерно операция длится?
Иван Еремин:
В стандартной ситуации, когда есть артроз без каких-то осложнений, и когда подготовленная операционная бригада, примерно 30-40 минут, это хорошее время для замены.
Гусейн Фараджов:
Какие новые методики появились в оперативном лечении?
Иван Еремин:
Буквально три года назад я познакомился с бельгийским профессором, приезжал к нему в клинику, видел, как он оперирует через прямой передний доступ. Этот доступ тоже не новый, порядка 60 лет он применялся американским хирургом, который вправлял головки бедренных костей при вывихе у детей, кто рождался с такой патологией, и этот метод взяли на вооружение эндопротезисты, которые меняют суставы. Постепенно их поддержали ортопедические компании в плане инструментария, различных ретракторов, то есть ранорасширителей, начали делать импланты для этого доступа. И сейчас в Европе и также у нас в центре это обширно применяется. Это позволяет пациенту сразу же встать на ноги, и болевой синдром намного меньше, потому что этот доступ позволяет не отсекать ни одну мышцу, мы просто идем, разводя все группы мышц до суставов, по передней поверхности. Передняя поверхность к суставам намного ближе, чем сбоку и сзади, и пациент сразу может после операции сгибать до 90 градусов, никаких ограничений, никаких подушек между ног, ограничений во сне, можно ложиться на любую поверхность, как человек привык, на левый, на правый бок, на животе, на спине. Минимальный риск вывиха, потому что мы сохраняем весь мышечный каркас без отсечения и без шва сухожилий. Этот метод очень широко используется в Бельгии, и я видел, учился, и мне это очень нравилось и нравится до сих пор. Я вижу своих пациентов, кого я оперировал боковым доступом и кого я оперирую передним доступом, это другая технология, и она набирает обороты.
Гусейн Фараджов:
А есть ситуации, когда Вы не можете этим передним доступом оперировать?
Иван Еремин:
Есть ситуация, например, когда перелом шейки бедренной кости, где нужно установить другую конструкцию, либо очень тучный человек, то есть повышенная масса тела не позволяет дойти до сустава, потому что живая клетчатка закрывает операционную рану. Но все совершенствуется, и пациенты другие уже идут, потому что на оперативное лечение сейчас уже приходят пациенты 40 плюс, те, кто занимается спортом, кто активно занимается любимым хобби, физической нагрузкой. И есть в жизни такое заболевание, как артроз, и человек не хочет ждать, когда ему будет 60 лет, он не хочет терять качество жизни. Такие пациенты приходят, мы делаем операции через прямой передний доступ.
Гусейн Фараджов:
Прогноз дальше какой? Постоянно должны эти пациенты у Вас наблюдаться или раз в 5 лет, как они живут дальше?
Иван Еремин:
В любом случае это операция, установка импланта, это искусственный эндопротез, который устанавливается в организм, и в любом случае есть риск того, что может не прижиться, воспалиться, расшататься. У нас в центре это так же, как в мировой статистике, есть 1,5-2 процента от всей массы наших пациентов. Здесь нужно смотреть на пациента, кто-то приходит спортивный, молодой, а кто-то приходит в возрасте 80 лет уже с осложнениями, хроническими заболеваниями, и риск того, что костная ткань не врастет в имплант, либо расшатается, либо иммунитет не справится с оперативным вмешательством, и будет осложнение, здесь все индивидуально. Мы в любом случае учитываем все показатели каждого пациента, делаем антибиотикопрофилактику, подбираем индивидуально металлоконструкцию, но на все Божья воля.
Гусейн Фараджов:
После хорошо проведенной операции должна еще быть хорошая реабилитация. Реабилитация долгая после такой операции?
Иван Еремин:
Я учился в Копенгагене, и есть такое понятие fast recovery – это быстрое восстановление после любого оперативного вмешательства. И наши коллеги в Дании также начали работать в этом направлении. После того, как я увидел, что их пациенты уходят на следующий день домой, я был поражен и привез эту методику. Она заключается в том, что чем раньше начнем активизировать пациента, тем быстрее он восстановится. Это и психологическая поддержка, и поддержка медперсонала, и метод оперативного вмешательства, имплант, все в совокупности, и наши анестезиологи тоже работают с нами рука об руку, здесь командная работа над решением проблемы конкретного пациента.
Сама методика была разработана в военные годы, когда солдат получал ранение, его привозили в госпиталь, делали операцию и сразу же, как только стабилизируется его организм, отправляли на фронт. Тут просто компенсаторные механизмы нашего организма работают по максимуму, и сразу же человек включается в жизнь, бытовые дела. И на войне ты либо бежишь, восстанавливаешься быстрее, либо будет другой эффект, в медицине то же самое.
По стандартам 20-25 лет назад человек приезжал, его готовили к операции 2-3 дня, готовились сами хирурги к операции, делали оперативное вмешательство в течение 3-4 часов, были не те металлоконструкции и не те доступы, которые сейчас позволяют выполнить. К пациенту буквально две недели не подходили, чтобы там все срослось и окрепло, и организм окреп, а сейчас совсем другая картина. Наши пациенты поступают в день оперативного вмешательства, сразу же едут в операционную, мы делаем спинальную анестезию, это буквально укол в спину. Операция в течение 30-40 минут, приезжает в палату, 3 часа, когда спинальный блок проходит, мы их ставим на ноги, и человек уже понимает, что он может сидеть с новым суставом, он может стоять, под контролем медперсонала идет до туалета и обратно. Он понимает, что первичные потребности может выполнить самостоятельно, может одеться, раздеться, сесть, встать, поесть, то есть человек готов морально к тому, что у него новый сустав, у него была операция, но то, что он делал до операции, он делает то же самое. И наши критерии выписки на третьи сутки – это когда человек может самостоятельно встать с кровати или со стула, дойти до туалета, пройти коридор примерно 70 метров с дополнительной опорой в виде костылей и самостоятельно раздеться и одеться – это критерии выписки, которые нас и пациента убеждают в том, что человек может справиться со всеми бытовыми нагрузками дома.
Гусейн Фараджов:
Сейчас хоть и войны нет, но мы живем в реалиях большого города, это должно быть быстро, и когда есть такие возможности и такие специалисты, как Вы, тогда вообще все хорошо. Вы создали Центр тазобедренного сустава, расскажите более подробно о нем.
Иван Еремин:
Я очень много учился, и мне это нравится, всегда совершенствоваться, общаться с профессионалами в своей сфере, не бывает совершенства во всем. Всегда есть люди, которые что-то придумывают, и когда общаешься с такими людьми, привозишь методики по крупицам, все это воедино собирается и формируется в какой-то центр, какое-то движение.
Раньше я, как травматолог-ортопед, занимался заболеваниями и методами лечения всего опорно-двигательного аппарата. Я занимался артроскопией, когда делаются операции на суставах через проколы, я выполнял остеосинтез, когда есть перелом, нужно скрепить кость. Занимался эндопротезированием коленного, плечевого, тазобедренного сустава. Но понял одно – где бы я ни учился, там все специалисты специализируются только узко направленно, а мы в мегаполисе, и на это есть возможность, потому что в регионе врач должен владеть всеми методиками. Но я сам понимаю, что если я занимался всеми методиками лечения опорно-двигательного аппарата, я не доходил до того профессионализма в лечении одного заболевания и в совершенстве не знал именно эту методику.
Когда я приехал в Израиль, там доктор, профессор Бенкович делает коленный и тазобедренный сустав, он уже в течение 15 лет не занимается стопой, кистью, просто не хватит времени на работу, совершенствование данных методик. И потом поехал в Германию, Бельгию, там доктора занимаются исключительно тазобедренным суставом. Пациенты приходят в специализированное учреждение, где занимаются именно этой проблематикой.
На данный момент в моей команде есть врач травматолог-ортопед, который 25 лет лечил детей, именно опорно-двигательный аппарат, он сейчас занимается дисплазией тазобедренного сустава. И когда молодому пациенту либо ребенку еще нельзя выполнить эндопротезирование по поводу дисплазии тазобедренного сустава, когда идет либо недоразвитие, либо неправильное развитие тазобедренного сустава от рождения, когда может передаться с наследством или приобретенный фактор, то наш специалист центра делает корригирующую остеотомию, перепиливает косточки и формирует в правильное положение, для того чтобы нагрузка была правильной. И это позволяет отсрочить оперативное лечение по замене тазобедренного сустава.
Есть специалист, который лечит переломы тазобедренного сустава. Все мы знаем, что коварная травма – это перелом шейки бедренной кости, она коварна не тем, что сломалась кость, а что пациент просто обездвижен. Я каждому пациенту или родственникам объясняю, что если молодого человека положить на 2-3 суток в кровать, он будет есть, пить и ходить в туалет, то через 2-3 дня даже у молодого, здорового, без перелома пациента возникнут изменения в голове, он будет дезориентирован. А если это пожилой человек, 70 плюс, потому что в основном такие пациенты и получают этот коварный перелом, человек ложится в кровать, а каждый перелом сопровождается кровопотерей, перелом шейки бедренной кости – это примерно литр-полтора, замедляются все процессы сердечно-сосудистой деятельности, легочной системы, головного мозга, присоединяются пролежни, инфекции. И если такого пациента не оперировать в ближайшие часы или дни, то 75 процентов, что он погибнет в первый год после травмы, это очень большой риск. И когда я учился в Европе, я видел, что таких пациентов берут в первые часы, то есть золотые 6 часов – это когда человек упал, родственники увидели, что человек не может согнуть, разогнуть, ему больно, он беспокоится, сразу вызывают скорую, ставят диагноз, берут в операционную, минимальные анализы. Лучше прооперировать этого пациента и потом лечить, чем лечить его осложнения, а потом поставить на ноги, это гораздо сложнее.
Гусейн Фараджов:
Я очень рад знакомству с Вами, и я эту передачу делаю, чтобы людям было полезно, а сегодня я познакомил зрителей с замечательным доктором, потому что все, что Вы говорили, для меня очень близко и по духу. Спасибо за Вашу работу, и я хочу пожелать, чтобы у Вас всегда все было отлично на работе и дома.