{IF(user_region="ru/495"){ }} {IF(user_region="ru/499"){ }}


Алексей Певчев Журналист, теле- и радиоведущий 09 апреля 2019г.
О музыкальной журналистике
С ведущим программы "Звук" (ОТР) Алексеем Певчевым рассуждаем о музыкальной журналистике

Евгений Додолев:

Добрый день! В эфире программа «Мимонот» и я, ее ведущий, Евгений Додолев. Представляю своего сегодняшнего гостя – это мой коллега, журналист Алексей Певчев, ведущий программы «Звук» на Общественном телевидении России. Добрый день, Алексей!

Алексей Певчев:

Здравствуйте!

Евгений Додолев:

Я так, насколько понимаю, кроме «Звука» существует еще какой-то и свежий Youtube-проект?

Алексей Певчев:

Да, мы недавно придумали такую программу, точнее, она выходила на одной радиостанции уже, но сейчас она получается на видео.

Евгений Додолев:

На какой выходила?

Алексей Певчев:

Можно упоминать?

Евгений Додолев:

Ну, конечно!

Алексей Певчев:

Была радиостанция Rock FM, она даже существует, но сейчас мы расширили, углубили и сделали все это на Ютубе с кучей архивных материалов.

Евгений Додолев:

А называется?

Алексей Певчев:

Называется «Повторение пройденного». Мы рассказываем там про людей, которые встречались с какими-то рок-н-ролльными интересными товарищами, у них у всех есть какие-то байки, то есть это такой абсолютно не желтый, а именно интересный рок-н-ролльный бэкграунд.

Евгений Додолев:

Но это такая узкая, нишевая вещь, это только именно рок-музыканты, то есть никакой попсы, никакой эстрады?

Алексей Певчев:

Да. Если это, конечно, какая-то интересная эстрада, скажем Элтон Джон – это все-таки, в общем, больше поп-исполнитель, а у меня есть рассказ про Элтон Джона.

Евгений Додолев:

Вот сейчас обиделись-то все элтон джоны... Он такой рокер, человек так зажигает!..

Алексей Певчев:

Знаете, я люблю единственный альбом «Goodbye Yellow Brick Road» – это великая пластинка, тут слов нет.

Евгений Додолев:

Это, вообще, рок-альбом, там «Saturday Night'S Alright (For Fighting)» – это просто такой вот рок.

Алексей Певчев:

Кто ж спорит?

Евгений Додолев:

Нет, я считаю его рок-певцом. Я вот сомневаюсь, что (я хочу Вашу книжку представить – это авторизованная биография группы «Браво»), что вот «Браво», мне кажется, не совсем рок-команда.

Алексей Певчев:

Я считаю, что она, конечно, сильно довольно уходит в поп-музыку, но лучшие ее образцы… Скажем, какая-нибудь группа Smiths английская, она тоже играет красивую, популярную музыку, но, тем не менее, никто не упрекнет ее в отсутствии драйва, в отсутствии какого-то месседжа четкого. «Браво», я согласен, конечно, они больше крепкая поп-группа, но с очень сильной рок-н-ролльной накачкой, на мой взгляд.

Евгений Додолев:

Шикарная совершенно обложка – это стилистика пинапа, которую я обожаю! Пинап обожаю и вот эту стилистику. Это специально нарисовано?

Алексей Певчев:

Не совсем. Это есть такой чудесный совершенно нижегородский художник, Валерий Барыкин его зовут, вот он как раз по пинапу специализируется, можно даже на некоторых коммерческих рекламах увидеть его работы. Но о «Браво», когда я увидел эту картинку, я понял, что это идеально. Причем, я знаю, что у Вас тоже было расхождение с Андреем Вадимовичем Макаревичем по поводу того, какая должна быть картинка. Женя тоже хотел вначале поставить афишу своего, на тот момент грядущего, концерта.

Евгений Додолев:

О, господи!

Алексей Певчев:

Там была какая-то фотосессия, все понятно, но, слава богу, его удалось уломать, потому что он человек, конечно, волевой и крепкий, но, в общем, податливый – он не то, что податливый, но он умеет идти на компромиссы, когда они того стоят.

Евгений Додолев:

Я всего, по-моему, раз или два с ним беседовал (с Евгением), и мне показалось (подтвердите или развеете мое предположение), что он несколько уязвлен своей ролью в коллективе, потому что он человек, который сделал команду, но никогда не был ее фронтменом в полный рост. Потому что сперва там была такая фигура как Жанна Агузарова, которая просто вот…

Алексей Певчев:

Кстати, простите, Вас прерву, Вы здесь упоминаетесь в этой книжке именно в том контексте, кто Жанну в свое время притащил, когда она Вам показала модную фотографию, где она находится с Дэвидом Боуи.

Евгений Додолев:

Да, это фантастическая история. А потом Сюткин – тоже, в общем, персонаж… Нет у Вас такого ощущения, что Женя немножечко по этому поводу комплексует?

Алексей Певчев:

Нет, мне кажется, что он четко делает свое дело, он тащит очень серьезную телегу под названием «Браво». Я не со всем, может быть, согласен, когда он стал слишком много петь, но это его дело. В принципе, хозяин – барин…

Евгений Додолев:

Я об этом и говорю.

Алексей Певчев:

Но сейчас, в общем, все как-то стало в меру, все прекрасно и замечательно. Потому что в первый раз, когда он исполнил композицию «Замок из песка» (это было на «Максидроме», когда как раз был уход, по-моему, Сюткина, вот этот был перепад), это выглядело очень интересно. Вообще, когда фронтмен и худрук вдруг неожиданно поет, это хорошо. Потом стало, мне казалось, что это многовато. Сейчас вроде они с Робертом поделили все, как надо, и сейчас они, конечно, сильная группа. Мне нравится то, что там дофига, действительно, молодежи на концертах. У них, наверное, самая молодая аудитория из всех вот этих ветеранистых ребят…

Евгений Додолев:

Такая есть наша с Вами коллега – журналист Капитолина Деловая. Я не знаю, функционирует она сейчас или нет?

Алексей Певчев:

Она, по-моему, продюсер певицы Мары, насколько я знаю.

Евгений Додолев:

Я помню, когда она работала в газете «Московский комсомолец», я впервые в ее исполнении услышал термин «говнорок», который относится к рок-музыке отечественной. Вы разделяете тезис, что все, что у нас делается, это очень и очень слабо, если мы берем за образец западные образцы?

Алексей Певчев:

Знаете, когда страна от Талина до Владивостока простирается, как не крути, хоть СССР давно и нет, рынок большой, конечно, наш рок, он, наверное, неконкурентоспособен на данный момент, поскольку все равно слишком долго все было за железным занавесом – наверстывать и наверстывать. Но даже англоязычные команды вряд ли будут иметь какой-то серьезный успех, кроме как у эмигрантской публики. Но термин «говнорок» мне, честно говоря, неприятен, потому что это моя любимая музыка. И что называть «говнороком»?

Евгений Додолев:

Буквально все, что поется на русском языке.

Алексей Певчев:

Ну, это ее проблемы! Я не знаю, может быть, она ляпнула, не подумав?

Евгений Додолев:

Нет, она это как бы повторяла не раз и не два.

Алексей Певчев:

Да.

Евгений Додолев:

Вы знаете, здесь дело, может быть, даже не в железном занавесе. Я помню такой эпизод (89-й, если я не ошибаюсь) в 89-ом году с Крисом Кельми ездил я в Соединенные Штаты Америки записывать клип там у своих знакомых на MTV для него. И вот мы прогуливались по Ки-Уэсту (это во Флориде такой курорт), и там уличная команда играла. Это был еще СССР (89-й год), и я так в шутку говорю: «Крис, я вот журналист, я не могу уехать, у меня профессия не конвертируется, а ты-то музыкант, в любой момент можешь выбрать свободу и играть». И он грустно мне сказал: «Нет, старичок, я не смогу, потому что здесь на улицах играют лучше, чем у нас на сцене», – сказал он, и это не было стебом, то есть, по его мнению, уличные команды, которые в переходах метро в Нью-Йорке играют, они более техничные, чем наши рокеры. Как Вы относитесь к такому?

Алексей Певчев:

Ну, опять-таки, мне кажется, что, скажем, англичане и американцы, они больше предрасположены к рок-н-роллу…

Евгений Додолев:

То есть, опять же, это дело не в общей музыкальной культуре, а именно в жанре?

Алексей Певчев:

Наверное, да. Понимаете, долго же обсуждалось, можно ли в рок-музыке работать на русском языке? Первая «Машина времени», собственно, сломала этот барьер.

Евгений Додолев:

Это самое большое их достижение, я считаю, что они пробили эту брешь.

Алексей Певчев:

Конечно! Именно с высоким уровнем текстовым. Можно по-разному относиться к «Машине времени», но давайте не будем кривить душой, Макаревич – серьезный рок-поэт, да и поэт, в принципе, потому что куда более популярные в тот момент у молодежи команды типа «Удачного приобретения» и «Рубиновой атаки», они, в общем-то, так и остались в том убеждении, что надо играть только на английском. Наш язык неконвертируемый, он неритмичен (на мой взгляд, опять-таки, я никому не навязываю), но заметьте, сколько было попыток самого разного уровня – «Парк Горького», которая была калькой, в общем, западных на тот момент хэйр-рок команд; «Звуки Му» – супер, блестящий авангард, продюсер Брайан Ино, то есть гарантированный успех – не пошло; БГ, продюсер Дэйв Стюарт из «Eurythmics», чудесные музыканты – не пошло…

Евгений Додолев:

А что Вы про эту пластинку думаете?

Алексей Певчев:

«Radio Silence» Бориса Гребенщикова?

Евгений Додолев:

Да.

Алексей Певчев:

Мне она нравится. Мне она, собственно, нравилась и тогда, но опять-таки, наверное, тут я немножко – мне не нравится вообще то, что делает Гребенщиков. Она упругая, хорошая, крепкая, ритмичная пластинка, но то, что с ней так произошло, помните? Точнее, не помните, а Вы просто конкретно это знаете, в Джоанниной книжке недавно все записывалось то, что творилось там в тени (книжка Джоанны Стингрей)…

Евгений Додолев:

«Стингрей в Стране Чудес»…

Алексей Певчев:

Весь этот клубок целующихся змей, вся эта возня и прочее, она привела к тому, что, конечно, неграмотный менеджмент, и все это провалилось. Это можно было качнуть, и Гребенщиков тоже говорил, что надо было дотянуть, надо было чуть-чуть посидеть, но его неумолимо рвало на родину…

Евгений Додолев:

Знаете, Вы сами открыли эту дверь. Для меня в книжке Джоанны самым таким перепахивающим моментом был как раз эпизод, связанный с Гребенщиковым – я узнал, что он единственный подписал письмо против нее в ВААП. Вы же прочитали, знаете?

Алексей Певчев:

Да, конечно, меня тоже это немножко поразило.

Евгений Додолев:

Я понял, почему он не пришел на презентацию книги? Потому что он, оказывается, предал вообще и свою подругу, и вообще всю тусовку. Вы знакомы с Борисом Борисовичем?

Алексей Певчев:

Да, доводилось брать у него интервью, но, так сказать, не накоротке. Мы не приятельствуем, но представлены, скажем так. Я не могу понять, почему это произошло? Она же там его, в общем, и оправдывает. Время уже было такое, что никто бы его…

Евгений Додолев:

Да, в Сибирь бы не отправили.

Алексей Певчев:

В Сибирь бы точно не отправили.

Евгений Додолев:

Я просто был потрясен! Вы знаете, что Джоанна потеряла маму?

Алексей Певчев:

Да, буквально позавчера, насколько я знаю.

Евгений Додолев:

Да, в тот день, когда она прилетела, она мне сказала, что у нее самолет в 12:00 приземлился, а в 12:01 остановилось сердце. Ваши впечатления, вообще, о книге Стингрей, Вы что-то для себя, помимо этого эпизода с ВААП, что-то новое узнали?

Алексей Певчев:

Да, безусловно! Я этот жанр охарактеризовал как лирический рок-детектив. Мне с Джоанной довелось ездить 14, наверное, лет назад в качестве корреспондента русского «Rolling Stone». Она приезжала на несколько дней, была в Москве, потом, соответственно, переехала в Питер. Просто сразу скажу, это было, конечно, очень неприятно, потому что никто из людей, а она помогала очень многим людям, здесь в книге все описано, я думаю, что все прекрасно это знают – это и студия, и шмотки, и медиаторы, и все, что угодно. Она сделала неимоверно много! Можно по-разному к ней относиться, но это очень крутой человек. Так вот, на встречу с ней пришли Юрий Каспарян...

Евгений Додолев:

…который просто ее муж.

Алексей Певчев:

…который ее супруг.

Евгений Додолев:

Первый, да.

Алексей Певчев:

Коля Васин (битломан великий), Гаккель (по-моему), Витя Сологуб («Странные игры») и Настя Курёхина – не «Африки», никого. То есть в тот визит ей, действительно, было очень-очень плохо от этого, это было заметно. В этот раз, слава богу, все пошло получше, мне понравилось…

Евгений Додолев:

Но в этот раз она как бы презентовала книгу…

Алексей Певчев:

Да. Но тогда она тоже появилась, меня Александр Липницкий, наш с Вами общий товарищ из группы «Звуки Му» попросил кого-нибудь из музыкантов – никто: «А, приехала, мы знаем…» Книжка, она, конечно, очень интересно написана, и очень много забавных совершенно моментов. Я думаю, что, конечно, там ее дочь Мади, по-моему, ее зовут…

Евгений Додолев:

Да, Мади.

Алексей Певчев:

Мади, она, может быть, немножко перегнула палку, то есть, мне кажется, что они нагнали там серьезно. Но Джоанна все-таки, конечно, была шпионом рок-н-ролла, но не настолько, что целый отдельный отдел (извиняюсь за тавтологию) спецслужб контролировал. Не исключаю, врать не хочу, но мне кажется, что немножко там перегнули. Но в остальном там удивительные какие-то факты, и тем, кто, вообще, любит рок-н-ролл российский и вот питерской андеграунд, конечно, интереснейший, я думаю, что будет. Единственное, что в ней, конечно, мне не понравилось, потому что она обрывается на самом интересном месте…

Евгений Додолев:

Будет вторая книга…

Алексей Певчев:

Серьезно, будет продолжение?

Евгений Додолев:

…и будет третья книга. Как она сказала, это будут расшифровки этих видео интервью, потому что она же ходила все время с камерой (с видеокамерой), снимала тех людей в те моменты, когда они, в общем, не думали, что это когда-нибудь кто-нибудь увидит или услышит. И там будет очень много сюрпризов, потому что мы же с Вами знаем эту среду, они не всегда лестно друг о друге отзываются.

Алексей Певчев:

«Где так стоек девиз: ¨Кто раньше успеет, ты или он?¨»

Евгений Додолев:

Кстати, абсолютно точно! Там, как Подгородецкий любит говорить: «Всё говно!» И там людей ждут неприятные сюрпризы, потому что, в общем, никакого такого братства, единения такого не было. Были интриги, была зависть, и иногда эта зависть была просто из-за кроссовок и из-за джинсов, а не из-за каких-то там музыкальных решений. Мы сравнивали с Вами стандарты западного рока и отечественного, а если мы поговорим про стандарты музыкальной журналистики в России и на Западе, что мы можем сказать и заметить в этом аспекте?

Алексей Певчев:

Ну, надо сказать, что у нас, в общем, она относительно молодая. Можно сказать, что там у нас все как-то началось на уровне самиздата...

Евгений Додолев:

Вот здесь у Вас есть Артемий Троицкий, он функционировал уже в качестве музыкального журналиста в брежневскую эпоху.

Алексей Певчев:

«Ровесник» – это были такие крохи. Я думаю, что и Вы, кстати, тоже наверняка находили эти ходы напечатать интересненькое в журнале «Парус» или «Комсомольская жизнь». Мы, соответственно, читали Вас, с чего все и началось – вырезалось, в альбом подклеивалось. О музыке было очень мало информации. У меня, например, была школа не спецшкола, но у меня были друзья в спецшколе, которым родители привозили журналы оттуда...

Евгений Додолев:

Спецшкола музыкальная?

Алексей Певчев:

У меня была музыкальная Дмитрия Кабалевского, но не английская (не языковая), поэтому не было такого мощного выхода, как у моих друзей, скажем, из 30-й спецшколы английской, где учились Мамонов, Липницкий и масса других достойных ребят. Они привозили «New Musical Express», «Sounds» – на тот момент такие актуальные вещи. И уже было понятно, что это круто-круто-круто, а единственное, что мы можем – это читать, собственно, в «Ровеснике» Артемия Троицкого, чуть позже Вас уже, соответственно, это уже когда русский рок. Вот я помню Вашу публикацию «Смена», большой был текст, который я, кстати, надо сказать, также как и авторизованную биографию «Beatles», переведенную в «Ровеснике», вырезал лезвием в библиотеке, потому что надо было такую статью иметь и подклеивать.

Евгений Додолев:

Да, Интернета же не было…

Алексей Певчев:

Конечно!

Евгений Додолев:

Сейчас, по-моему, молодежь вообще не понимает…

Алексей Певчев:

Поэтому все шло с таким опозданием. Потом, соответственно, все легализовалось. Ну, я не говорю про всякие андеграундные журналы «Урлайт», «Контр Культ УР’а» и прочее…

Евгений Додолев:

Они, мне кажется, были очень интересные проекты…

Алексей Певчев:

Конечно, это были блестящие абсолютно, чудесные ребята-студенты, которые нифига не боялись и, в общем, творили. То есть боялись, но делали. Потом был этот этап замечательный – 90-е – пошел глянец, пошли кооперативные журналы («Зараза», «Рокада», вот такие были названия), потом пошел глянец («ОМ», «Птюч», «Афиша»), а потом все это иссякло. То есть ее как таковой, мне кажется, музыкальной журналистики сейчас нет. Есть частные мнения, блоги. Я периодически пишу как внештатный автор для «Известий», то есть я беру какие-то интервью, еще что-то. Но специализированных изданий как не было, так и нет. Последняя попытка, которая была предпринята (такая серьезная, действительно, емкая и интересная) – это журнал «О!», который делал Сева Новгородцев. Это, простите, уже прошло 15 (по-моему) лет, уже ничего этого нет. И любые потуги, они упираются – ну, не надо это никому. Хватает Интернета, хватает частных блогерских мнений. Хотя никуда не исчезли чудесные авторы Бухарин, Семеляк Максим, чья книжка про «Ленинград», он, к сожалению, мало пишет, или Юра Сапрыкин, бывший главред «Афиши», который тоже был очень авторитетный и емкое мнение поставлял, Денис Бояринов, Лев Ганкин… То есть, есть, действительно, мудрые, очень четкие авторы, кто-то ведет программы на радио, но, в основном, это все сходится к обмену частными мнениями на каких-нибудь концертах и диспутах в Фейсбуке.

Евгений Додолев:

Мы говорим сейчас только о печатных форматах. Все-таки журналистика сейчас подразумевает и всякие видео форматы, то есть передачи музыкальные, блоги. Что про это Вы думаете?

Алексей Певчев:

Блоги, само собой, но это единственное, что осталось, потому что на телевидении четких, ярких программ, какие они были в 80-е – то, что делали Ваши коллеги-ровесники, я имею в виду и «Программу ¨А¨», и «Музыкальный лифт» Комарова…

Евгений Додолев:

«ТВ-6» вообще специализировался: вот этот проект Ивана Демидова…

Алексей Певчев:

Да, и демидовский, собственно… Прошу прощения, я забыл, как назывался, где он сидел в очках, в «Рэй-Бэне»?

Евгений Додолев:

«МузОбоз».

Алексей Певчев:

«МузОбоз», когда он сбрасывал листы – это было вообще всё! Сейчас таких программ нет, я не назову ни одной. Мы что-то пытаемся делать на Общественном телевидении России, стараемся, чтобы что-то получилось, и надеюсь, что получится…

Евгений Додолев:

Кстати, на ОТР собралась команда бывших демидовских коллег и соратников: Елена Саркисян там работает, Сергей Ломакин тоже, по-моему, у вас, не говоря о том, что возглавляет канал Анатолий Григорьевич Лысенко, которого, собственно, Владислав Листьев покойный называл папой…

Алексей Певчев:

Ну, «Молодежка» – это, вообще, мои кумиры.

Евгений Додолев:

Почему, я не могу понять (только без обид), не рванул канал, как я ожидал? Когда я понял, какая команда собирается, я думал, сейчас будет какой-то прорыв. Отчего это? Только я еще раз говорю, я совершенно с респектом отношусь ко всем перечисленным людям, я знаю, что это мегапрофессионалы в телевизионном аспекте. Из-за чего? Вы это обсуждаете на канале, или нет?

Алексей Певчев:

Наверное, обсуждается это все на высшем уровне. Но я с Вами не согласен вот в чем. Я скажу честно, я смотрю канал «Культура» и я смотрю «Первый канал» по пятницам после 12-ти…

Евгений Додолев:

Очень маленькая доля! Канал «Культура», опять же – это доля «единичка» (один, полтора, два)… Хорошо, давайте тогда мы не будем говорить про ваш канал, скажем про канал «Культура», где очень крепкие есть форматы, он очень хорошо сделан, качественно. Почему мы не смотрим? Не мы с Вами, а почему зритель не выбирает эти вещи?

Алексей Певчев:

Я Вам отвечу хитро: а почему самая популярная программа «Дом-2»? Вот, наверное, потому и не самый популярный канал…

Евгений Додолев:

Вот почему, кстати? Вы знаете, я когда что-нибудь пишу в соцсетях про Бузову, мне там говорят: «Это делало золотарей копаться вот в этом всем». Я объясняю: «Я как профессионал интересуюсь феноменальным успехом в медийке». И вот про «Дом-2» я Вам могу сказать, что я много раз пытался досмотреть до конца – я не мог! Я обязан просто понимать, почему миллионы в течение стольких лет смотрят, но для меня до сих пор загадка – успех феноменальный этого проекта. У Вас есть ответ на этот вопрос?

Алексей Певчев:

Нет. Но я боюсь, что мы катимся к какому-то брюзжанию, к тому, что произошла какая-то девальвация и деградация всеобщая. И, может быть, это, конечно, перебор, так сказать, но, тем не менее, музыка сыграла в этом не последнюю роль (то, что творится с музыкальной культурой на данный момент в России).

Евгений Додолев:

А что с ней творится?

Алексей Певчев:

А ничего не творится. Посмотрите, что творится в хит-парадах? Я уверен, что магнитола в Вашей машине не настроена ни на одну русскоязычную станцию…

Евгений Додолев:

Ну, я «Energy» в основном слушаю, если мы про музыку говорим.

Алексей Певчев:

Либо флешку свою вставляете, потому что, ну, какой смысл? Знаете, как? Почему нет новых имен на радио (интересных, крепких, клевых имен)?

Евгений Додолев:

Почему?

Алексей Певчев:

Потому что каждый вечер (например, я езжу на метро или еще где-нибудь на общественном транспорте, и живу я неподалеку от «Правды», издательского комплекса, у которого сейчас фабричные мощности, они переделаны в репетиционные базы) мальчишки-девчонки десятками-сотнями идут с гитарами на рэп. Точки, то есть эта музыка происходит. Они давно плюнули на то, что их песен нет в ротации. Аргумент программных директоров какой существует? В том, что рекламодатель и обычный человек хочет слушать песню, которую он привык слушать. Замечательно, если это группа «Кино»…

Евгений Додолев:

Но замкнутый круг получается…

Алексей Певчев:

Да, и ничего у нас не будет никогда. Но при этом есть фестиваль «Нашествие», где молодым группам есть возможность сыграть, есть чудесный совершенно мой любимый фестиваль «Дикая мята» трехдневный, где куча молодых команд, которые демонстрируют картинку удивительную со всей страны. Играют люди, просто они давно плюнули на то, что они, возможно, когда-нибудь появятся в эфире. Нет и нет…

Евгений Додолев:

Мне Александр Цой рассказывал, что после его появления в проекте «Вечерний Ургант» появилась масса заказов на то, что он делает как музыкант. Вы считаете, что в «Вечернем Урганте», действительно, есть такое окно вот в эту альтернативу, что появляются какие-то музыканты, которых нет вообще на федеральных каналах? Или Вы не смотрите?

Алексей Певчев:

Нет, я смотрю. Я считаю, что это крепкое, конечно, шоу.

Евгений Додолев:

А как Вы относитесь вот как этим открытиям последних лет (Монеточка, допустим)?

Алексей Певчев:

Ну, я, наверное, тут буду такой… Вы, знаете, ну, не нравится мне это, я не вижу в этом какого-то феномена. Есть для меня вот такие мощные люди, которые меня в свое время сильно перелопатили – это, в первую очередь, Майк Науменко, Гребенщиков, Цой, само собой, естественно, и вот это вся плеяда. Ну, Макаревич, вообще, не обсуждается. Но я не вижу… Знаете, как у Макаревича, у него чудесная фраза, замыкающая «Сам овцу», что когда я слушаю «Ласковый май», я пытаюсь как-то это понять, но все-таки, мне кажется, что «Beatles» и «Ласковый май» – это какие-то разные вещи. Вот это приблизительно из той же категории. Поэтому ни Монеточка, ни Гречечка – я этого не понимаю так же, как (честно!) я не могу принять русский рэп. Я понимаю, что есть Баста, есть интересный у него проект «Ноггано», это хорошо, но это, если сравнивать с рэпом западным, скажем, не моя любимая группа «Beastie Boys», где работают потрясающие люди, которые развиваются музыкально, текстово и все прочее. Знаете, я раньше думал, что самое страшное происходит в музыке сейчас – это лет 10 назад, когда в моде был стиль RNB. Да это фигня была! RNB – это просто счастье (когда ты везде слушаешь)! При этом, я не скажу про Америку, я не знаю, но мои знакомые, которые живут в Англии, например, где я бывал (я вот был в Италии сейчас, во Франции) – нет такой доминанты рэперской. Ты заходишь в магазин, едешь в такси, в какие-то курортных местах – играет нормальная музыка (софт-рок какой-нибудь, инструментал), то есть он не является вот такой долбилкой. Поэтому я не понимаю этого феномена рэпа. Хотя группы молодые, я Вас уверяю, возникают, и чудесные совершенно команды есть, которые ровесники тех же рэперов, просто им не достучаться, потому что это не продукт как рэп.

Евгений Додолев:

Вы про Америку рассказали, я сразу по ассоциации: вот журнал «Америка», что он у нас здесь делает?

Алексей Певчев:

Это я думал, что если вдруг Вы зададите мне вопрос, с чего все началось, это было как раз такой вот штукой, 81-го года журнал, ко мне он попал чуть позже, уже к тому моменту мы прочитали авторизованную биографию «Beatles», которую переводили Леня Захаров (ныне зам. главного редактора «Комсомольской правды», а тогда сотрудник «Ровесника»), Троицкий, кто-то еще. Авторизованная биографии «Beatles» Хантера Дэвиса, а потом был этот журнал, где просто на 20-ти полосах был материал…

Евгений Додолев:

Апрель как раз 81-го года (апрельский номер).

Алексей Певчев:

Да, и там были обложки пластинок, как сейчас помню, от Элвиса Пресли до группы «Ramones». После этого этот журнал переписывался от руки, ксерился, если была такая возможность, в общем, был таким путеводителем, какие группы искать, чего слушать? И недавно я его купил в Питере совершенно случайно на сетевой толкучке в Интернет, и мне его привезли.

Евгений Додолев:

Вы ведь еще и винил собираете?

Алексей Певчев:

Собираю.

Евгений Додолев:

На чем Вы его воспроизводите?

Алексей Певчев:

Как это? Что Вы! Огромная индустрия Technics. Знаете, как есть выражение: «Надежный, как вертушки Technics». Есть и масса других штук. Винил, кстати, знаете, он мне помог. То есть, конечно, в свое время я собрал пластинки, потом перешел на CD, но просто каком-то этапе (нам давали диски на рецензию, то есть мы ездили в представительство «Warner» и прочие лейблы, груды компакт-дисков), и вдруг на каком-то этапе мне стало страшно скучно, потому что я понял, что музыка меня никак не вдохновляет. Я думаю, что же происходит? И я зашел в какой-то один магазин виниловый, увидел все это дело и стал собирать заново, потому что музыка 60-х, 70-х, 80-х, она сделана полностью. Она сделала все, и то, что делается сейчас, в основной своей массе, это повторы. То есть это такой был взрыв!..

Евгений Додолев:

Минуточку, допустим, «Muse» (мои любимцы), Вы считаете, что это тоже повтор?

Алексей Певчев:

Не совсем…

Евгений Додолев:

Мне кажется, это какой-то шаг все-таки…

Алексей Певчев:

Конечно, но они базируются все равно на той огромной платформе, которая была сделана в 60-х (психоделический рок и прочее). Я их, может быть, чуть меньше люблю, чем Вы, потому что я больше предпочитаю «Radiohead», но Мэттью Беллами – великий, конечно, человек, ничего не скажу.

Евгений Додолев:

Да, потрясающая просто экспрессия! И вот этот пафос… Потому что у Меркьюри тоже был пафос, но он какой-то такой был немножко давящий, может быть, вот эта гейская тема его мучила как-то. Хотя я знаю очень многих людей, которые не могут слушать «Pink Floyd» тоже из-за вот этого какого-то депрессивного настроя. Я вот вполне воспринимаю как бы эту музыку. Вы считаете, что, в моем случае, это возрастное, что молодежь уже не будет слушать ни Роджера Уотерса, ни «Pink Floyd», что это уже отъехавший формат?

Алексей Певчев:

Нет. Я думаю, что Вы в данном случае неправы. Можно посмотреть на публику, сейчас доступны все эти концерты на DVD, Blu-ray и прочем, это самая разная возрастная, люди приходят с внуками и это слушают. У моих друзей дети 20-25 лет, поскольку друзья мои тоже, в основном (они, может, не занимается музыкой, но, тем не менее, они ко мне обращаются, что послушать), все сидят на музыке 60-х, 70-х, а это очень здорово. То есть, в любом случае, их дети отличают «Deep Purple» от «Pink Floyd», не знаю, и «Uriah Heep» от «Who» (условно), потому что это, действительно, крутая музыка. Эта энергетика никуда не ушла, это животная абсолютно история. И как-то тоже мы общались с Вашим давним товарищем Андреем Вадимовичем Макаревичем, и я ему задал вопрос: «А что нужно для того, чтобы вот так вот вставило, как это было? Вы же помните свой эффект от ¨Beatles¨, я помню свой эффект от ¨Rolling Stones¨ (я больше ¨Rolling Stones¨ люблю)». Он говорит: «А ничего». Я говорю: «Но что-то должно произойти?» Он говорит: «А должно пройти 200 лет, когда появятся еще какие-нибудь 4 черта а-ля Ливерпуль, взяли бы эту народную музыку, все перевернули, возникли бы новые ¨Beatles¨, и все бы началось». Я говорю: «Но как?! Все-таки вот 60-е (моя любимая эпоха), начало 70-х как бы в себя объединяли художников, поэтов, музыкантов, киношников – это же был огромный взрыв!» – «Нет, такого не повторится, музыка больше такой не станет, не ждите». Поэтому, конечно, это печально, но, с другой стороны, нам оставлен такой пласт, что запечатлен на виниловых пластинках и выложен в сети в виде музыки 60-80-х, что переживать по поводу того, что нет сейчас команд… Да ладно, появляются! В Америке блестящая блюзовая сцена, «Blackberry Smoke» какая-нибудь команда, и они собирают клубы а-ля «Горбушка» (3 тысячи, 4 тысячи) и чешут по Америке. И есть эта музыка? Есть, и слава тебе, господи. Ну, нет у нас (одна попса по ящику, как Шевчук заявил), и что теперь делать? Ну, есть Интернет, есть свои какие-то радости…

Евгений Додолев:

Был упомянут «Rolling Stones» в одном флаконе с Макаревичем. Я вспомнил, как я в этой же студии у Андрея Вадимовича спрашивал про «Rolling Stones». Мы как раз говорили про музыкальную журналистику, про мемуары и вспоминали книгу Кита Ричардса, где фантастические эпизоды описаны, как он (не знаю) кокаин уронил в прах своего отца, потом снюхал прах своего отца…

Алексей Певчев:

Говорят, ерунда…

Евгений Додолев:

Но красивая история. И я у него спросил, почему наши музыканты, имею в виду и «Машину времени», и тех же Липницкого с Мамоновым («Звуки Му»), и Градского Александра Борисовича (мы берем разные поколения), почему никто никогда не признается, что для создания этой музыки нужно «топливо» (будь это алкоголь или какие-нибудь вещества), что почти везде и всегда эта музыка (ну, про «Rolling Stones» раз мы говорим, ну, из песни слов не выкинешь, и «Сержант Пеппер», который считается лучшим революционным альбом «Beatles», тоже делался под ЛСД, как мы знаем)? Он не дал ответа, меня интересует ответ Алексея Певчева. Как Вы считаете, почему наши музыканты не любят признаваться или говорить про то «топливо», на котором создается продукт?

Алексей Певчев:

В том, что «топливо» они использовали при создании определенных вещей (Вы имеете в виду)?

Евгений Додолев:

Да.

Алексей Певчев:

Или, вообще, к этому были причастны? Тут сложный момент…

Евгений Додолев:

Почему мы стесняемся говорить: «Да, я выпиваю или что-то делаю, и мне это помогает»?

Алексей Певчев:

Ну, Гребенщиков, кстати, с Макаревичем, они не скрывают, что они выпивают, все нормально. Кстати, в этой книжке о «Браво» Женя Хавтан рассказывает без утайки (он мне рассказал это в интервью, потом, когда, соответственно, проходило определенное визирование книжки и просмотр всех этих штук, о чем можем тоже поговорить), там есть эпизод, когда их «винтят». Ну, Вы знаете знаменитый концерт, когда Жанну «свинтили» в 84-ом году, все дела. И больше всего он боялся обысков. А дело в том, что у них приехал какой-то деятель из Краснодара и оставил им трехлитровую банку травы, и он больше всего боялся, что они придут и эту траву обнаружат. Я говорю: «Женя, мы это оставляем?» – «Да». Тем более, что давно уже срок давности истек. И конечно, Евгений Хавтан – последний человек, которого можно упрекнуть в растафарианстве. И поэтому, в общем, это все осталось. А так, я думаю, что, во-первых, они чувствуют ответственность перед молодым поколением…

Евгений Додолев:

А западные рок-кумиры не чувствуют этой ответственности?

Алексей Певчев:

Я думаю, им наплевать. А вот про Кита Ричардса, кстати, Вы упомянули книжку «Life» и вот этот эпизод. А, знаете, еще очень забавно было, когда они приехали в Москву (прилетели), это 98-й год, тур «Bridges to Babylon» такой у них был, я был на этом концерте. Когда встречали в аэропорту, хлеб соль и прочее, выходит Кит Ричардс, мой любимый музыкант (Кеша, как мы его называли), из солонки зачерпнул и – не занюхал, но смазал ротовую полость... Но это, конечно, глыба, матерый человечище! И я думаю, что, конечно, «что позволено тореадору, то не позволено быку». То есть западные музыканты, они чувствуют, конечно, какую-то определенную степень свободы, плюс такой флёр, конечно, во всем этом присутствует. А у нас как-то это не принято, табу. А кто знает, что под чем сделано, остается такой инсайдерской информацией.

Евгений Додолев:

Вы как-то вскользь упомянули момент визирования – очень болезненная лично для меня тема. Можете привести какие-то примеры?

Алексей Певчев:

Да. Я, кстати, смотрел Ваше интервью с Макаревичем, и я прямо подскочил до потолка, когда я услышал этот момент по поводу обложки, что у вас возникли разночтения. По поводу текстов, да – это очень сложный момент. В принципе, это занятие крайне неблагодарное. Я, например, люблю Стива Дэвиса, Мика Уолла – это такие очень крутые журналисты, западные авторы книг о «Led Zeppelin», о «Metallica», о «Guns N’ Roses». Такое впечатление, что они не визируют (я все хочу заняться этой темой, покопать). Мы, к сожалению, визируем, потому что издатель, издательство, оно полагает, оно делает ставку на то, что на презентации книги выступит группа – это первое, потому что это нужно для раскрутки. Второе: у нас очень жесткие законы по поводу использования фотографий, то есть визуального образа, и упоминаний, то есть, в принципе, любой музыкант тебя может засудить. То есть написать крепкую, адекватную, четкую книжку практически невозможно. С «Браво» мы бодались, но в большинстве случаев Женя уступил…

Евгений Додолев:

Бодались (я хочу уточнить) только с Евгением, или в бодании принимали участие и остальные?

Алексей Певчев:

Остальные музыканты нет, они рассказывали все, что угодно, но просто Женя смотрел и говорил: «Этого, по-моему, не было». Но, тем не менее, он очень в этом плане был лоялен и гибок, чего не скажешь о команде (я не хочу даже ее упоминать), была готова книжка уже…

Евгений Додолев:

Давайте уже упомянем, Алексей…

Алексей Певчев:

Нет, давайте не будем из корректных соображений, хотя Вы правы, по большому счету. Не хочу я про них говорить больше. И, вообще, я не знаю, браться за описание живых (дай бог всем здоровья) можно только, договорившись с ними, что чувак, все будет целиком и полностью, как есть. Мы можем какие-то расхождения согласовывать, еще что-то, но если у меня нет подтвержденной магнитофонной записи (не мне Вам рассказывать, Вы все это прекрасно знаете: «Было?» – «Было…» Дело не в наркотиках, дело не в алкоголе, не в каких-то подругах (в то время, как музыканты были женаты), не это все интересно. Интересно взаимодействие внутри группы, что творилось, кто кому чего сказал, как это повлияло на дальнейшую картинку, вообще, в развитии? Вот здесь все, как принято у нас говорить, «включают заднюю» (ну, с кем мне приходилось общаться). Сколько бы ты не подтвердил, что тебе сказали это несколько людей, все равно лидер хочет быть чистым. То, что рок-н-ролл – музыка нечистая (это, опять-таки очевидно и прочее), это серьезная, жесткая работа, потому что, извини, там ты переступаешь через многое и через многих. Страшнее, знаете (самое жуткое), когда в дело вступает жена музыканта…

Евгений Додолев:

О, да!

Алексей Певчев:

Это все! А если она еще и директор группы или она пресс-секретарь группы – всё, можно ставить крест на этом музыканте! Потому что там любовь обычно – это поклонница. Хорошо, если она продвинутая, а если нет, то это вообще кошмар – ты можешь на всем этом деле поставить крест, книжки не будет! Ни книжки, ни адекватного материала, потому что любимого мужа она в обиду не даст, а журналисты все как бы априори...

Евгений Додолев:

Да, но бывают ситуации, когда лидера нет, а жены у него и помимо не было. Я к чему подвожу? Хотелось бы оценку услышать «Богемской рапсодии», то есть фильма Фредди Меркьюри, который очень многие трактуют как попытку удавшуюся расправиться с памятью великого певца, что все остальные музыканты, у которых права на биографию, они, в общем-то, поквиталась постфактум. Как Вам такая трактовка? Во-первых, видели ли Вы фильм? Во-вторых, Ваше мнение о фильме? И, в-третьих, отношение к такой трактовке событий?

Алексей Певчев:

Вы знаете, у меня просто как-то получилось, что я посмотрел его в одной обойме с куда более удачными фильмами – это «Зеленая книга», и второй (я, к сожалению, забыл название Кристина Агилера там играет с блестящим саундтреком) – просто потрясающий фильм! Я, знаете, придерживаюсь принципа, который однажды услышал от Булата Шалвовича Окуджавы, он сказал, что я очень не люблю (то, что сейчас называется хайпом), он говорил: «Я очень не люблю какой-то истерики». Вот когда все воют вокруг фильма, какой-то книги… А когда все заканчивается, я иду, спокойно смотрю или читаю. Так что я выждал, пока все это утихнет…

Евгений Додолев:

Ну…

Алексей Певчев:

Я не думаю, что, конечно, это какое-то сведение счетов, хотя у них, конечно, там явно все было не очень просто внутри, но та дружба, которая внутри группы существовала, не предполагает какой-то мести. Фильм поверхностный, в общем, глуповатенький, но есть очень яркие эпизоды, и очень есть красивые ходы. Мне не понравился главный герой, лучше бы его сыграл Борат (помните, Саша Барон Коэн). Это же было бы очень круто!

Евгений Додолев:

Это вариант, да.

Алексей Певчев:

И тут был бы такой очень хороший стеб, который Меркьюри, кстати, был присущ.

Евгений Додолев:

Да, абсолютно!

Алексей Певчев:

Паяц, будь здоров! Мне, вообще, не нравится то, что вокруг «Queen» все это началось. Потому что, знаете, кроме того (в том же, по-моему, издательстве – нет, в параллельном издательстве, где выходит Ваша книга), вышла недавно книга о Фредди Меркьюри. Они ко мне обратились – это называется, наверное, не рерайт и даже не литературная редактура, ее называют рок-н-ролльной редактурой, потому что переводчик может не знать терминологию, то есть комбики и колонки для него одно и то же, поэтому получается некая путаница, поклонникам будет тоскливо от этого. Я работал над Оззи Осборном, получился очень здорово. Летел как-то в самолете, парень рядом дико хохотал, я к нему подошел: «Спасибо огромное! Я, наконец-то, увидел реакцию…» И вышла книга Меркьюри, где сплошная история его, собственно, гейства, то есть 60%...

Евгений Додолев:

Акцент именно сделан на вот это?

Алексей Певчев:

Да, и вот эта вся история, и вот она идет и идет… Ну, это был и было, но, в конце концов, в той же «Богемской рапсодии», там масса есть, о чем поговорить – и с музыкальной точки зрения, и с точки зрения бизнеса, если бы копали, это тоже отдельная история. Но там вот эти все штуки, они неинтересны, и группа там не показана, хотя там тот же Тейлор похож, по большому счету, Мэй харизматичный (остальные все люди очень хорошо подобраны), но когда ты видишь фронтмена, а фронтмен – вообще какой-то деятель…

Евгений Додолев:

Кстати, а фильм «Лето»?

Алексей Певчев:

Больная тема для меня, если честно.

Евгений Додолев:

Почему?

Алексей Певчев:

Вы знаете, давайте подымем. Дело в том, что у меня было пару раз, когда я влетал в такие истории, когда «весь мир идет на меня войной», как пел Виктор Цой. Майк Науменко – мой самый любимый музыкант отечественный русскоязычный, и отношусь я к нему очень трепетно и нежно. Поэтому, когда я узнал, что за команда делает фильм – команда сильная, но никто из них ранее в интересе к русскому року замечен не был. Ну, правда, не будем кривить душой…

Евгений Додолев:

А в интересе к хайпу?

Алексей Певчев:

Ну, Кирилл Серебряников, в Ростове он, в общем-то, тусовался с «Пекин Роу-Роу» и сделал для них фильм, и он, в общем, там известный был товарищ. Но Майк Науменко – это настолько тонкая величина, человек, сформировавшей того же Цоя, который известен неизмеримо выше, но он насчитал его кумиром. И, когда это все вышло, я написал… Когда я увидел, что его сыграет Рома Зверь – простите, я, наверное, немножко ортодоксальный рок-н-ролльщик, но мне просто кажется, что таких героев какие-то должны другие. Есть там Вася Васин, например, из «Кирпичей», вот он от Майка, он лидер группы «Кирпичи», и он мог бы сыграть, можно было доверить, но это режиссерская история. Вот, я опубликовал, это было ироничное заявление – на меня вылился такой платок! Не знаю, доводилось ли Вам, в принципе, как-нибудь умываться, то есть, как у Довлатова, у него там был отличный момент, когда приезжают они в Америку, он там пытается устроиться, и редактор «Нового русского слова», чтобы не допустить выпуска газеты «Новый американец», на него всякие, значит, штуки поставляются. В том числе, заявил, что я, когда служил в охране, физически истязал Солженицина, хотя на тот момент мне было 3 года. То есть то, что я, значит, требую заточении Серебрякова, девушка, значит, из его театра меня забанила в Фейсбуке, просто обвинив меня во всех смертных. Я всего лишь высказал свое мнение. Это, наверное, должно быть. Но главный был аргумент: «Что же ты, вообще, плетешь, сейчас Майка никто не знает, кроме, тебя и еще пары тысяч народу, зато сейчас все пойдет…» Ничего не пошло! Больше его слушать не стали! Это очевидно, это не как с «Queen», знаете, сейчас любой пластинку продашь. Вот я был в Италии, на передних местах в магазинах (даже не пластиночных, а книжных) пластинки «Queen», пластинки «Queen» и Боуи. То есть лучше от этого не стало. Не знаю, вот Алексей Рыбин вроде бы делает какой-то фильм, а это все-таки люди, погруженные в эту среду…

Евгений Додолев:

О чем?

Алексей Певчев:

О Майке.

Евгений Додолев:

О Майке?

Алексей Певчев:

Да, там какая-то будет… Но ему можно доверять, потому что они были, собственно, они с Цоем были такими его верными учениками и много общались. И я не очень понимаю, порой, Алексея в его некоторых высказываниях, но то, что он компетентен в этом вопросе, то, что он знал. И то, что, вообще, ребята, делавшие «Лето» (замечательно, молодцы, спасибо, банзай), но можно было пообщаться с огромным количеством живущих до сих пор людей – ни к кому из них они не обратились. Ну, нет там этого обаяния питерского, дворов вот эти всех сумасшедших…

Евгений Додолев:

Лента совершенно не про это время. Я считаю, что ребята делали фильм про себя. Это красивая вещь, но, конечно, она очень далека от, собственно, этой истории. Здесь финальный вопрос, мы (люди пера, скажем так, журналисты), когда работаем, что важнее: близость к факту, который, может быть, иногда с компрометирующим оттенком, или красивая история? Имеем мы право на приукрашивание ради эффекта, ради хайпа, ради упаковки? Вот приоритеты какие должны быть у журналистов – форма или содержание?

Алексей Певчев:

Я думаю, содержание, наверное. Хотя, в случае с музыкальными историями, приукрасить чего-то, наверное, имеет смысл иногда. Но тут есть какие-то определенные границы в том плане, что иногда, что-нибудь приукрасив, ты потеряешь если не недоверие, то точно какую-то репутацию, еще что-то. Что касается, мне кажется, поп-музыки, тут можно, чего хочешь, воротить – всё с гуся вода. А рок-н-ролльные люди, они все-таки утонченные. Я не стал бы, например, что-нибудь приукрашивать в отношении Шевчука, Макаревича, каких-то там людей, мне духовно близких. А с этими, по-моему, все можно воротить…

Евгений Додолев:

Ну, уж в этом мы точно совпадаем! В эфире была программа «Мимонот», у нас в гостях был Алексей Певчев, с которым мы пытались дискутировать, но в итоге, я так понимаю (как у Вас, Алексей, впечатление?), что мы совпали в оценочных вещах процентов на девяносто.

Алексей Певчев:

Конечно, учитывая, что мне с Вами очень давно хотелось поговорить, собственно, так и получилась, реализовалось.

Евгений Додолев:

Мы поговорили, надеюсь, не в последний раз. Спасибо, что были с нами! До свидания!

Алексей Певчев:

Спасибо!