Дмитрий Еделев:
Здравствуйте! Сегодня в нашей студии Михаил Алексеевич Иванов – врач-генетик, руководитель семейной лаборатории «FGLab». И мы говорим с Михаилом Алексеевичем сегодня о генетике, нутригенетике, о влиянии на организм, о том, можно ли быть здоровым, имея плохие гены. Здравствуйте, уважаемый Михаил Алексеевич!
Михаил Иванов:
Здравствуйте, уважаемый Дмитрий Аркадьевич! Спасибо огромное за приглашение в Вашу замечательную программу! Вообще, быть здоровым – это посыл каждого человека, это желание каждого человека. И гены играют в этом огромную роль, но не все об этом знают. Я надеюсь, что сегодня мы раскроем некоторые тайны, способы, как быть здоровым, сохранять свое здоровье, основываясь на генетическом анализе.
Дмитрий Еделев:
Михаил Алексеевич, я Вас сегодня буду пытать жестко по одной простой причине: я знаю, что Вас считают одним из лучших генетиков России. Вы – человек у нас не очень публичный, потому что все-таки меньше общаетесь с пациентами, больше общаетесь непосредственно с генетическим материалом. Но, тем не менее, хотели бы послушать Вас, потому что Вы действительно разработчик целого ряда панелей, человек, который внедряет новейшие генетические анализы, проводит экспертизы и нарабатывает определенный материал. По секрету скажу, я видел Ваш закрытый доклад, который я не смог нигде (кроме одного компьютера) открыть, и мне он, честно говоря, очень понравился и открыл глаза на многие вещи. Поэтому: что для Вас нутригенетика и нужна ли она?
Михаил Иванов:
Слухи обо мне могут быть преувеличены, но и отчасти это правда. Мы делаем очень большое количество интересных вещей, и, наверное, я больше известен за пределами нашей глубоко любимой Родины, чем внутри нее. Это и возрастные особенности, поскольку у нас гранды генетики есть (существуют многоуважаемые профессора, академики). Но те темы, которыми мы занимаемся, являются передовыми, пионерскими, можно сказать, и иногда то, что мы делаем, не признано всеми. Однако через какое-то количество времени после того, как мы начинаем этим заниматься, этим начинают заниматься все, в том числе и нутригенетики.
Надо сказать, что нутригенетика – это наука о генетической предрасположенности к развитию тех или иных заболеваний на основе вариаций наших генов. И изучение этих генов, создание панелей изучения этих генов – это большая-большая работа, которая ведется в ведущих научных институтах мира.
Дмитрий Еделев:
С Вашей точки зрения, изучать свои гены, знать свои гены человек должен или нет?
Михаил Иванов:
Тут можно сказать и да, и нет. С одной стороны, если ты вооружен знаниями, то ты предупрежден о том, что у тебя может возникнуть, как тебе правильно жить, на что обратить внимание. С другой стороны, у нас есть отличная русская поговорка: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Поэтому отчасти те знания, которые мы получаем при проведении генетических анализов, могут напугать, и правильное объяснение полученной информации очень важно, но, к сожалению, в настоящий момент времени является достаточно широкой проблемой в нашей стране.
Дмитрий Еделев:
Два вопроса. Первый: Вы сказали страшное слово «панели» – что это такое? Потому что считается, что панель – это не очень хорошее слово. Расскажите, что такое генетическая панель? И вторая часть: Вы все-таки коснулись необходимости знания о своих болезнях, вот это, если можно, чуть подробнее.
Михаил Иванов:
Панель генов означает, что мы исследуем не один ген, а несколько генов и их сочетанное влияние на ту или иную патологию. Потому что у нас существуют моногенные заболевания, которые определяются изменением в одном конкретном гене (это такие тяжелые наследственные заболевания, как муковисцидоз, спинальная амиотрофия, нейросенсорная тугоухость и много-много других). А есть состояния, которые являются полигенными, то есть их возникновение определяется сочетанием различных генов. И именно изучение части генов, которые относятся к тому или иному состоянию, называется панелью генов, то есть это изучение множества генов.
Дмитрий Еделев:
Михаил Алексеевич, вот Вы сказали, что можно предсказать генетическую предрасположенность к заболеваниям либо спланировать. А работаете Вы с эмбриональным материалом, то есть с неродившимся ребенком? Вот такой аккуратный вопрос.
Михаил Иванов:
Это может быть темой нашего отдельного разговора, отдельной передачи. Однако мы имеем огромный опыт по работе с преимплантационными эмбрионами, то есть с эмбрионами, которые созданы искусственно в результате экстракорпорального оплодотворения, но еще не перенесены в полость матки. И на сегодняшний день все наши работы направлены на то, чтобы выявить эмбрион, который не несет того или иного заболевания, той или иной патологии, таких как синдром Дауна для того, чтобы при переносе такого эмбриона в полость матки наступила беременность у женщины и родился в итоге ребенок.
Дмитрий Еделев:
Я правильно понимаю, что до момента подсадки Вы можете посмотреть эмбриональный материал и твердо сказать, что это либо хороший, жизнеспособный, здоровый эмбриональный материал, либо он с проблемами?
Михаил Иванов:
Да, с крайне высокой долей вероятности. К сожалению, не все технологии на сегодняшний день совершенны, но достоверность тех исследований, которые мы проводим, близка к ста процентам. И такие вещи, как синдром Дауна и так далее мы исключаем с крайне высокой долей вероятности.
Если мы говорим все-таки о создании «ребенка на заказ» с определенными признаками, то это, конечно, более сложная работа. И мы лишь можем идентифицировать то или иное состояние, но мы никак не можем на сегодняшний день его изменить, хотя в этом направлении, как Вы знаете, уже ведутся работы. И недавнее заявление китайского ученого-генетика о том, что он модифицировал человеческие эмбрионы для того, чтобы сделать их невосприимчивыми к вирусу иммунодефицита человека, и родились дети – с одной стороны, это достаточно скандальное заявление, с другой стороны, это открывает достаточно широкие возможности.
Дмитрий Еделев:
Вы говорите о том, что Вы не проводите. Это, в первую очередь, по медицинским или по научным ограничениям? То есть наука уже позволяет сегодня проводить генетическую коррекцию?
Михаил Иванов:
Наука теоретически позволяет проводить генетическую коррекцию. Есть опыты (это так называемая CRISPR/Cas технология), и опыты проводятся на лабораторных животных. Изначально эта технология была получена от бактерий, потому что мы знаем, что восприимчивость бактерий очень быстро меняется в зависимости от среды обитания, и бактерии становятся резистентными к действию антибиотиков. И эта технология была перенесена, этой технологии уже не один год, это не какая-то новинка, ученые знали о ней давно. Но то, чтобы применять сегодня на лабораторных животных и тем более на человеке, этому существуют достаточно большие ограничения с точки зрения права, законодательства, потому что сначала мы должны понять, чем это будет нам грозить в дальнейшем, прежде чем это уже переносить на живые объекты.
Дмитрий Еделев:
Михаил Алексеевич, Вы назвали совершенно фантастическую цифру: 100 процентов. Это генетические исследования приближаются к точности в сто процентов?
Михаил Иванов:
Приближаются к точности сто процентов, но однако существует так называемый мозаицизм, когда у нас одна клетка содержит один вариант, вторая клетка содержит другой вариант, и мы никогда не знаем, какая клетка пойдет в рост, если мы говорим об эмбрионе человека. И потом у нас любое лабораторное исследование на сегодняшний момент не обладает стопроцентной достоверностью, так же, как и общий анализ крови. Результат лабораторных исследований зависит от множества факторов, в том числе и человеческого фактора, который нельзя ни в коем случае исключать. Законодательная вышла инициатива о том, что большинство лабораторных исследований должно быть автоматизировано. И под это сейчас будет новая программа по переоснащению диагностических лабораторий для того, чтобы исключить хотя бы влияние человеческого фактора, и автоматизация дает меньшее количество ошибок.
Дмитрий Еделев:
По мировому опыту, генетические ошибки в генетических анализах насколько часто бывают?
Михаил Иванов:
Они, к сожалению, встречаются, но если мы говорим о частоте, это где-то одна ошибка на 10-100 тысяч исследований, то есть это достаточно маленький процент. Но иногда они встречаются, но мы все делаем для того, чтобы эти ошибки исключить.
Дмитрий Еделев:
По большому счету, это 2-3-4 исследования в год на территории России.
Михаил Иванов:
Да, где-то так, до 10-ти, потому что мы должны понимать, что генетические исследования бывают разные. Потому что у нас генетические исследования, например, биоценоза урологического тракта – это тоже генетические исследования. Все, что связано с ПЦР (где звучит полимеразная цепная реакция), это уже молекулярная генетика, это изучение последовательности генов.
Дмитрий Еделев:
Интересная ситуация: я вижу примерно одинаковую стоимость, вдруг – раз, провал в 2-3 раза, и затем опять одинаковую стоимость. Может быть такое, что есть некая генетическая лаборатория, которая делает генетические анализы в 2-3 раза дешевле, чем остальные?
Михаил Иванов:
Да, это возможно. Все зависит от технологий, которые использует лаборатория, и от количества исследований, которые производит лаборатория. Вы знаете, что когда Генри Форд создал конвейер, он сделал стоимость автомобиля доступной для населения, потому что автомобили производились и до этого, но стоимостью их была достаточно велика. Когда у вас большое количество исследований (потоковые исследования), то стоимость самого исследования становится меньше. Но мы знаем, что новинки на рынке стоят достаточно дорого всегда. То есть когда выходит новый автомобиль, всегда продается самая дорогая версия этого автомобиля (со всевозможными начинками), но потом, когда производственный процесс уже запущен, автомобиль на конвейере, то стоимость снижается, но с выходом каждой новой модели стоимость возвращается обратно. Поэтому то же самое и с генетическими исследованиями. Когда выходят какие-то новинки, генетические исследования, конечно, они стоят дорого.
Давайте возьмем то же самое исследование генома человека, то есть расшифровку генома человека. В самом начале расшифровка генома человека стоила миллионы долларов. Сейчас отсеквенировать, определить последовательность генома человека стоит несколько тысяч долларов, и, в принципе, это становится доступным огромному кругу пользователей. А вот как правильно интерпретировать? Это уже другой вопрос, потому что давайте все-таки вернемся к сегодняшней нашей теме: интерпретация тех или иных состояний должна исходить уже от запроса пользователя либо от запроса врача.
Михаил Иванов:
Вот несколько лабораторий делают одинаковые панели. И вдруг есть лаборатория, которая делает дешевле, чем остальные. Такое возможно?
Михаил Иванов:
Наверное, возможно, если все остальные лаборатории у этой лаборатории, которая делает дешевле, заказывают это исследование.
Дмитрий Еделев:
Я почему задаю вопрос? На самом деле, я всегда считал, что корректно выполненное генетическое исследование можно делать один раз в жизни. Это так?
Михаил Иванов:
Да, совершенно верно, потому что наш геном не меняется. Мы говорим именно о геноме, мы не говорим об эпигеноме, который может изменяться. Но наш геном в большинстве случаев, если нет воздействия вредных внешних факторов, он не меняется. Поэтому та генетика, с которой человек родился, та она и будет у него до конца жизни.
Дмитрий Еделев:
А подарить, например, на рождение ребенка сертификат на генетическое исследование – это хороший подарок?
Михаил Иванов:
С точки зрения маркетинга это отличный подарок, но с точки зрения этики – тут нет четкого определения, потому что до достижения определенного возраста все-таки не должны мы проводить каких-либо генетических исследований без каких-либо показаний. Если у нас есть подозрение на моногенное заболевание, если у нас есть подозрение на заболевание, которое связано с нарушением обмена веществ, только тогда да. Если мы говорим о «развлекательной генетике» – о том, какого цвета будут у него глаза, или будет он музыкантом либо еще кем-то, то тут вопрос достаточно скользкий и спорный. Хотя direct-to-consumer (напрямую потребителям) продажи генетических тестов занимают огромную нишу рынка и крайне популярны во всех странах мира.
Дмитрий Еделев:
Появилась мода на генетические тесты, скажем так, по нутригенетике именно пищевой направленности панели. И говорят, что вы сможете сформировать правильное питание своего ребенка. Насколько это корректно?
Михаил Иванов:
Вообще, эта идея крайне замечательная, потому что на предыдущий вопрос я ответил, как у нас происходит в практике, но мое мнение несколько от этого отличается. Естественно, чем раньше ты узнаешь об особенностях метаболизма, об особенностях поведения, энергообмена, потребления, усвоения и прочего, тем большего количества ошибок и большего количества состояний возможно избежать в дальнейшем.
Дмитрий Еделев:
Отсюда вопрос: нутригенетика является наукой о правильном питании и образе жизни или нет?
Михаил Иванов:
Нет, нутригенетика является наукой о возможных предрасположенностях к развитию тех или иных заболеваний на основании состояний, нашего питания. Но одна нутригенетика не определяет то, что произойдет с человеком в дальнейшем.
Нутригенетика - наука о возможных предрасположенностях к развитию тех или иных заболеваний на основании состояний, нашего питания. Но одна нутригенетика не определяет то, что произойдет с человеком в дальнейшем.
Дмитрий Еделев:
Нутригенетику можно посчитать дорожными знаками, которые говорят: беги со скоростью 60 километров, здесь поверни, можешь не поворачивать?
Михаил Иванов:
Да.
Дмитрий Еделев:
То есть ты сам принимаешь решение. Это некие предупредительные знаки, которые говорят о тех возможностях, которые тебе дали твои родители, дала природа, и ты имеешь право соблюдать знаки, может не соблюдать.
Михаил Иванов:
Нутригенетика является книгой, сводом правил, которые можно соблюдать, можно не соблюдать. Нам Всевышний дал заповеди, которым правильно следовать, но в дальнейшем это уже выбор каждого человека, хотя, конечно, стремление следованию заповедей – это, несомненно, благой поступок. Так вот, если говорить о дорожных знаках, если мы хотим понимать дорожные знаки, мы должны сначала понять, что каждый из этих знаков обозначает, потому что для непосвященного человека это будут просто красивые картинки с каким-то описанием.
Дмитрий Еделев:
Скажите, маркеры здорового питания существуют?
Михаил Иванов:
Маркеры здорового питания несомненно существуют, но для каждого человека будет свой маркер здорового питания. Питание должно быть сбалансированным в первую очередь, а вот какой баланс необходим для того или иного человека, уже определяется генами.
Дмитрий Еделев:
Каким людям Вы рекомендуете провести свою генетическую экспертизу?
Михаил Иванов:
Я рекомендую все-таки делать до того, как возникнет какая-то проблема. Знать свою генетику должен каждый, потому что когда возникает проблема, необходимо ее уже корригировать. Но как общеизвестно, лучше болезнь предотвратить, чем ее лечить, поэтому свои генетические особенности развития того или иного состояния должен знать каждый.
Если мы говорим о каких-то специальных группах населения, то если возникает какое-то состояние (либо подозрение на развитие какого-то состояния), на самой ранней стадии его необходимо изучить для того, чтобы предпринять меры и не запустить развитие этой болезни, чтобы потом уже не лечить от последствий. Если мы говорим об ожирении, то избыточная масса тела – это не просто косметические дефекты, во многих случаях это и болезни сердца, и развитие сахарного диабета II типа, и многие-многие-многие другие проблемы. Одна проблема тянет за собой другую. Для того, чтобы это предотвратить, лучше заранее знать.
Дмитрий Еделев:
Какой материал Вы используете, и какой можно материал использовать для генетической экспертизы?
Михаил Иванов:
В зависимости от вида генетической экспертизы может использоваться венозная кровь – самый распространенный в нашей стране генетический материал. Однако сейчас мы переходим к неинвазивным методам забора, исследуем материалы – это и буккальный эпителий, и слюна.
Дмитрий Еделев:
Буккальный – что это такое?
Михаил Иванов:
Букальный эпителий – это клетки, которые получают с внутренней стороны щек с помощью обычной ватной палочки (в ряде случаев обычные, мы в своих продуктах используем специальные, которые тестированы, которые имеют медицинское регистрационное удостоверение).
Дмитрий Еделев:
Чистые?
Михаил Иванов:
Чистые, которые позволяют нам сохранить клетки в неизменном виде и донести их до лаборатории, транспортируя практически при любых условиях.
Дмитрий Еделев:
Так называемые ватные палочки с синтетической ватой, некоторые используют щеточки – что эффективнее?
Михаил Иванов:
Эффективнее все-таки использовать то, что предназначено. Все зависит также от количества материала, который можно собрать с помощью того или иного предмета, и от способа, которым этот материал собирает, поэтому все-таки лучше использовать специальные наборы для забора клеток.
Дмитрий Еделев:
Михаил Алексеевич, а что точнее – венозная кровь или буккальный эпителий (эпителий щеки)?
Михаил Иванов:
Здесь точность абсолютно одинаковая при соблюдении определенных правил забора биологического материала.
Дмитрий Еделев:
Каких, если не секрет?
Михаил Иванов:
Если это кровь, то кровь должна собираться в специальную пробирку – это пробирка со специальным консервантом, который позволяет нам сохранить клетки крови (лейкоциты), из которых в дальнейшем будет выделяться ДНК. Если же это буккальный эпителий (клетки с внутренней стороны щеки), то правила достаточно просты: необходимо за 30 минут до забора этих клеток не пить, не есть, не курить, не чистить зубы, то есть не проводить никакую гигиену полости рта. После этого щеки необходимо немножечко пожевать изнутри, для того чтобы у нас клеточки отслоились, и после этого достаточно сильно проводится втирание используемого инструмента во внутреннюю сторону щеки. Как проводится забор биологического материала, достаточно хорошо в некоторых сериалах продемонстрировано, когда проводится генетическая экспертиза и установление того, кто же все-таки негодяй. Тут то же самое.
Дмитрий Еделев:
Понять, почему идет набор веса, по генетике можно?
Михаил Иванов:
Можно, но в данном случае не от одной генетики все зависит. Генетика может быть очень хорошей, может быть не очень хорошей, и у нас есть предрасположенность к увеличению потребления липидов – это известный всем ген РТО, ген блокатора рецепторов ангиотензина. Но все-таки наш образ жизни тоже влияет. Какой бы у тебя ни была генетика, если у тебя питание неправильное и несбалансированное, то тут уже никакая генетика не поможет. Хотя до определенного возраста все-таки генетика будет спасать. Но поскольку у нас процессы метаболизма, энергообмена меняются с возрастом, то тут уже генетика, конечно, будет играть достаточно большую роль в более зрелом возрасте.
Какой бы у тебя ни была генетика, если у тебя питание неправильное и несбалансированное, то тут уже никакая генетика не поможет.
Дмитрий Еделев:
Вы коснулись огромного пласта – это генетическая регуляция жирового обмена (обмена липидов). Скажите, пожалуйста, атеросклероз, атеросклеротические бляшки с генетикой связаны?
Михаил Иванов:
Да, несомненно, атерогенность с генетикой связана, поскольку есть такое состояние, которое называется наследственная гиперлипидемия, которая обуславливается определенными мутациями в определенных генах, и это передается по наследству. То есть по наследству в каждом поколении возможно проявление данного состояния. И в таких семьях не всегда вовремя определяют уровень холестерина, и когда определяют уровень холестерина, ужасаются и ничего не могут с этим поделать с помощью статинов. Это определяется генетикой, так же, как и многие другие состояния, потому что достаточно большое количество генов отвечает за липидный обмен. Но мы не должны забывать, что липиды – это один из энергетических субстратов в потреблении, мы в пищу употребляем еще белки, углеводы, микроэлементы, витамины и прочее-прочее, что в комплексе дает нам ту или иную клиническую картину.
Дмитрий Еделев:
Применение огромных, нередко гигантских концентраций определенных лекарственных веществ (статинов) с целью снижения липидного обмена, не приносящее эффект, ставит отдельных людей в тупик, не всегда понимая о том, что это совершенно другая проблематика с другими методами и механизмами возникновения и лечения.
Михаил Иванов:
Вы только что коснулись огромного пласта, это отдельное направление генетики, оно называется фармакогенетика – это генетика того, как на нас действуют те или иные вещества. И Вам хорошо известно, что статины могут быть не только полезны (либо бесполезны), но также они могут быть опасны для здоровья, потому что генетика действия статинов может быть опасной. И каждый человек, прежде чем начнет употреблять то или иное вещество, в идеале тоже должен быть протестирован на механизм действия этого вещества.
Дмитрий Еделев:
Михаил Алексеевич, я предлагаю закончить это направление, потому что мы знаем, насколько это скользкая дорожка, и там очень много проблем. Скажите мне, индивидуальная вкусовая чувствительность к липидам может быть генетически обусловлена?
Михаил Иванов:
У нас вкус определяется рецепторами, и количество рецепторов также определяется сочетанием тех или иных генов. У нас есть наследственные сомелье, которые обладают исключительными вкусовыми качествами; у нас есть люди, которые практически не чувствуют того или иного вкуса – и все это определяется именно генетикой.
У нас есть наследственные сомелье, которые обладают исключительными вкусовыми качествами; у нас есть люди, которые практически не чувствуют того или иного вкуса – и все это определяется именно генетикой.
Дмитрий Еделев:
То есть может быть снижена чувствительность на сладкое, и он кладет не 2 ложки, не 3?
Михаил Иванов:
Может такое быть, либо человек может класть большое количество сахара для того, чтобы почувствовать все-таки вкус, поскольку рецепторов нет, и, конечно же, потом будет избыток тех или иных веществ.
Дмитрий Еделев:
В этой связи вопрос: можно ли, используя генетическую экспертизу, подобрать индивидуальную диету?
Михаил Иванов:
В сочетании с другими методами исследования да. Как мы уже говорили, не одной генетикой мы живем. И подобрать, исследовать можно, но диета должна быть сбалансированной, потому что мы не можем полностью исключить липиды как строительный материал для тех самых гормонов, потому что исключая одну проблему, это может потянуть совсем другую проблему. Но подобрать идеальную диету на основе генетического анализа с использованием смежных специалистов возможно.
Дмитрий Еделев:
То есть когда врач-диетолог говорит о том, что при наличии генетической экспертизы он сможет персонализировать питание, он абсолютно прав?
Михаил Иванов:
Он близко к правоте, это действительно так.
Дмитрий Еделев:
Почему близко?
Михаил Иванов:
Потому что нельзя подобрать абсолютно правильную диету, абсолютно правильных вещей не существует, но приблизиться к этому мы должны.
Дмитрий Еделев:
К золотому стандарту?
Михаил Иванов:
К золотому стандарту.
Дмитрий Еделев:
Этнические группы сильно различаются?
Михаил Иванов:
Да, достаточно сильно, и это все-таки больше эволюционная вещь, потому что эволюционно человек был сыроедом. То есть наши далекие-далекие предки, когда еще не было огня, употребляли не термически обработанную пищу, и все-таки больше занимались даже не земледелием, а поеданием корешков, ягод и прочего. Да, все-таки это была углеводная диета. После того, как изобрели оружие, после того, как изобрели термическую обработку, человек начал в пищу употреблять мясо, и гены эволюционно менялись. И вот в зависимости от популяции, если мы возьмем чистые популяции, хотя их достаточно немного сохранилось на земном шаре, поскольку у нас глобализация, смешанные браки, рождение прекрасных детей от различных этносов. Но все же, если взять чистые популяции (тех же самых эвенков, жителей Крайнего Севера), то им больше свойственно употребление белковой пищи и жиров, и меньше углеводов.
Если мы возьмем более южные народы, Средиземноморье, то там ситуация несколько другая, там уже больше идут углеводы и белки и гораздо меньшее количество жиров. Если мы возьмем среднюю полосу России, то жиры присутствовали у наших предков, и мы больше склонны к метаболизму. Если посмотреть на те работы, которые были проведены по извлечению того же гена FTO, то мы будем достаточно сильно отличаться от тех же самых жителей Африки.
Дмитрий Еделев:
Если человек решил стать сыроедом, то желательно, чтобы он сделал генетическую экспертизу и понял, принесет ли ему это пользу и может ли он быть сыроедом?
Михаил Иванов:
Да, несомненно, потому что в короткий промежуток времени будет достаточно тяжело найти негативные изменения. И все, кто становится сыроедом, в короткий период времени говорят, что они начинают себя чувствовать прекрасно, они ведут здоровый образ жизни. Но как это скажется на здоровье в разрезе, в горизонте 10-15-20 лет, мы не знаем. Для того, чтобы это понять, необходимо провести генетический тест.
Дмитрий Еделев:
Михаил Алексеевич, скажите, пожалуйста, индивидуальная чувствительность к витаминам каким-то образом связана с генетикой?
Михаил Иванов:
Да, конечно, потому что метаболизм всех витаминов регулируется отдельными генами. Мы знаем, что витамин A – это первый витамин, метаболизм которого был изучен, к которому была найдена генетическая предрасположенность, и определенные полиморфизмы гена также влияют на метаболизм этого витамина и на уменьшение количества, то есть недостаточность витамина A (гиповитаминоз), так же, как и витамина D.
Дмитрий Еделев:
Витамин D – это больная тема нашей страны.
Михаил Иванов:
Но у одного очень известного человека, который достаточно большую лепту внес (у него был проект на Чукотке), была программа по изучению полиморфизма и усвоению витамина D у жителей Чукотки. Я участвовал в этой программе, и мы нашли достоверное отличие генетического набора жителей Чукотки от остального населения России.
Дмитрий Еделев:
На самом деле, я знаю, почему этот человек это проводил, и знаю проблемы, которые были генетически у определенной группы лиц. Но так как витамин A все-таки сильнее сейчас исследован, чем витамин D, можно немножко подробнее, я понимаю, что чистого переноса быть не может, но рассказать про эту проблему витамина A, если Вы готовы?
Михаил Иванов:
Я сейчас не готов в полной мере раскрыть этот вопрос. Но что касается витамина A, у нас есть достаточно большая группа населения, у которой присутствует определенный полиморфизм, который приводит к дефициту витамина A. Витамин A у нас является основным, то есть мы можем поедать неимоверное количество продуктов, содержащих витамин A, но у нас все равно будет дефицит, и это будет определяться генетикой.
Дмитрий Еделев:
Вот это я и хотел услышать, что даже гигантские дозы витамина A просто не усваиваются организмом.
Михаил Иванов:
Они не усваиваются организмом, то есть это не идет в процессе метаболизма, но при всем при этом может возникнуть и гипервитаминоз. И действие излишне назначаемого витамина A (ретинола) может быть как позитивным, так и токсичным, поэтому необходимо проведение тех или иных исследований, которые нам помогут ответить на этот вопрос.
Дмитрий Еделев:
При назначении огромных доз витамина A он просто не попадает в клетку, он оказывает токсическое действие.
Михаил Иванов:
Да, именно так.
Дмитрий Еделев:
Скажите, пожалуйста, обмен микроэлементов и генетика – взаимосвязанные вещи?
Михаил Иванов:
Да, крайне взаимосвязанные. И тут стоит немножечко поговорить о цинке, потому что цинк является кофактором многих биологических процессов, которые происходят. И когда у нас цинк не связывается клетками тонкого кишечника и дальше не перераспределяется по клеткам, метаболические процессы могут быть замедлены. И тут та же самая ситуация: мы пьем микроэлементы, но они у нас не усваиваются и просто выводятся в дальнейшем с каловыми массами.
Дмитрий Еделев:
Алкоголь и генетика взаимосвязаны?
Михаил Иванов:
Я думаю, что все наши слушатели знают ответ на этот вопрос, потому что у кого-то толерантность к воздействию алкоголя выше, у кого-то толерантность к воздействие алкоголя ниже. Это связано с таким ферментом, который известен как алкогольдегидрогеназа, именно активность этого фермента определяется генетикой. И генетические изменения в гене, который кодирует этот фермент, приводят либо к высокой толерантности к алкоголю, либо к пониженной толерантности. Мы знаем, что жители средней полосы России более толерантны к воздействию алкоголя, чем жители того же Крайнего Севера, либо жители юга. Либо, если мы возьмем популяции, то азиатская популяция менее толерантна к приему алкоголь, хотя не вся. Потому что это все-таки тренируется, происходят те или иные мутации, адаптации к приему, и в процессе эволюционного развития, в процессе жизни. К сожалению, мы не можем этого оценить, как это происходит у наших детей, отслеживая от дедушки до внуков, но если мы посмотрим популяцию в разрезе 100-200-300 лет, то происходят генетические мутации, которые ведут к изменению потребностей, изменению обмена.
Дмитрий Еделев:
Вот здесь тогда возникает вопрос: образ жизни, питание влияют на работу генов и на их активность?
Михаил Иванов:
Это отдельная область, которая называется нутригеномика –обратное влияние потребляемых нами продуктов на активность генов. Да, конечно, влияет. Если мы говорим, что даже те же цинкосодержащие продукты, которые могут усиливать метаболизм в клетках либо его ослабевать, также мы можем говорить и о токсичности продуктов и развитии таких страшных осложнений, как онкологические заболевания, например, тот же самый сахарный диабет II типа. Но наши слушатели должны понимать, что никаких мутаций в геноме не происходит, мутации происходят в эпигеноме (в надгенетической регуляции), активность генов меняется (некоторые гены выключаются из процесса, некоторые включаются). И это ведет к развитию того или иного состояния, а потом уже, если мы говорим об онкологии, возникают те или иные мутации. Но первично это изменение генома, в том числе из-за потребления тех или иных продуктов питания.
Дмитрий Еделев:
Уважаемый Михаил Алексеевич, пожелания нашим слушателям и зрителям.
Михаил Иванов:
Я хотел бы пожелать всем здоровья и пожелать не бояться узнать о своем геноме. И сейчас есть достаточно доступные тесты, которые проводятся, в том числе в нашей лаборатории, и специалисты, которые могут уже проконсультировать по результатам проведенных исследований и дать советы по правильному питанию и здоровому образу жизни.
Дмитрий Еделев:
Уважаемые наши слушатели и зрители! Хочу напомнить, что в нашей студии был Михаил Алексеевич Иванов – врач-генетик, руководитель лаборатории семейной генетики «FGLab». Спасибо большое, Михаил Алексеевич!
Михаил Иванов:
Спасибо большое за приглашение! Всего доброго!