{IF(user_region="ru/495"){ }} {IF(user_region="ru/499"){ }}


Денис Горелов Писатель, сценарист, киновед 12 ноября 2018г.
Кино как отражение культуры
Кино как отражение культуры. В гостях киновед Денис Горелов

Вячеслав Коновалов:

Дорогие друзья, добрый вечер! Сегодня, как обычно по понедельникам в 7 часов у нас «КультБригада» на Mediametrics. Я хочу представить нашего сегодняшнего гостя. Денис Горелов, писатель, сценарист и киновед. Добрый вечер. 

Денис Горелов:

Вечер добрый! 

Вячеслав Коновалов:

Денис, сразу первый вопрос, традиционный для нашей программы. Расскажи вкратце о себе, как ты попал в киноведы?

Денис Горелов:

Тяжёлый случай. Союз кинематографистов, всегда считалось, что кинокритик и киновед, это разные страты и разные категории. И всякая такая развязная шпана, это всё кинокритики, и поскольку я начинал в «Московском комсомольце», я в развязной шпане ходил просто годами, а настоящие достойные люди, это киноведы. Я как-то не заметил, как уже возраст подкатил, и как действительно пора уже переквалифицироваться в киноведы. Что касается самого процесса, я - недоучившийся преподаватель русского языка и литературы - с третьего курса пединститута, правда, ещё отслужив армию, сбежал в газету «Московский комсомолец» и там оказался на кинополосе. Вот с тех пор...

Вячеслав Коновалов:

А почему оказался именно на кинополосе, с чем это связано, именно любовь такая. Литература и русский язык, это понятно, а вот трансформация. 

Денис Горелов:

Прибежал я, на самом деле, в политотдел, разумеется, как в 89-м году все стремились заниматься политикой. Но когда уже пришёл срок определяться со специальностью, всех слегка подросших гонорарщиков сажали на профильную полосу, мне соображающие ребята намекнули, что принимать полосу от какого-нибудь яркого ведущего, ты всё равно проиграешь в восприятии. Мне хотелось конечно взять присягу, армейскую полосу, но после Миши Пастернака это был довольно опасный эксперимент. А тут, поскольку я практически весь свой подростковый возраст пробегал в кино. 

Вячеслав Коновалов:

Как все мы. 

Денис Горелов:

Не то, чтобы все, мне, честно говоря, меня дома все время пытались кормить, поэтому я после школы старался как-то не особо сразу топать домой. Я ходил во все кинотеатры Москвы, пожалуй, только радиус Бабушкинской-Свиблово не очень знаю. А все остальные кинотеатры - из 150-ти я, наверное, в 120-ти в Москве был. И весь репертуар, конечно, отечественного экрана знал вплоть до фильма «Алпамыс идёт в школу». В силу этого полоса «Кинокурьер» была бесхозной, я на нее сел и сразу со своей агрессивной интонацией привлёк внимание, поэтому она достаточно выигрышная была с 90-го по 93-й год. 

Вячеслав Коновалов:

Дорогие друзья, вот так люди становятся киноведами. Сначала бегают от того, чтобы их кормили, голодные смотрят фильмы. Кто-то сейчас скажет: вот оно, голодное совковое детство к чему приводит людей. На самом деле, надо признаться, что встреча наша сегодня здесь с Денисом, она не случайна. В том смысле, что мы будем сегодня говорить о многих вопросах кино и вокруг, но основным поводом служит то, что у Дениса вышла книга «Родина слоников», и на эту книгу меня навёл наш друг, писатель Вадим Левенталь. И книга вышла полка Вадима Левенталя. И я когда с ним разговаривал, он сказал: ты не читал ещё гореловкого? Я говорю: нет, ещё не читал. Он говорит: это нужно обязательно. Я спросил: насколько это действительно интересно и так далее. Он сказал: это без вопросов интересно. Я залез, стал смотреть критику и был поражён тем, что все, кто об этом писал, были одни превосходные степени. Я не поленился и даже сейчас прочитаю вам, дорогие друзья, что написала Вера Котенко в рецензии кино страны, которой нет. Она написала: «В России же аналогов Горелову нет — киноманы обычно выносят его за скобки в фанатских баталиях касательно очередного рейтинга очередных киноведов. Не вписывается, выделяется, отличается, графоман, гений, скандалист — это все о нем, внезапно вернувшемся после довольно долгого молчания». Алексей Колобродов, который тоже здесь был, литературный критик написал: «Горелов начинал печататься в ранних 90-х, по широкому медиаспектру, от «Столицы» до «Известий», работал сценаристом в знаменитых программах НТВ - «Куклы» и «Намедни». При этом всегда умел оставаться вне групп и тусовок, а в качестве арбитра и ментора вкуса тоже не сумел (или не захотел) состояться, хотя, казалось, всё у него для этого наличествовало. Видимо, помешала остро выраженная творческая индивидуальность и то самое нежелание бегать в стайке. Однако искрометный стиль Горелова — залихватский и в то же время ювелирно точный, то скрупулезный по-бухгалтерски, то по-разбойничьи хлесткий — оказал несомненное влияние на целые поколения пишущих, от прозаиков первого ряда до десятков ангажированных колумнистов».

Вот ни больше, ни меньше. Вдобавок ко всему, буквально недавно анонсировали то, что «Родина слоников» попадает в шорт-лист премии НОС. То есть у тебя получился такой с твоей «Родиной слоников» прямо такой прорыв в литературу мощный. Скажи, пожалуйста, почему ты сел писать эту книгу о кино?

Денис Горелов:

Честно говоря, книга-сборник. Это сборник текстов, которые я публиковал в «Известиях» и некоторое количество позже уже в «Афише». Нет, в «Афише» я уже по иностранному, следующую, которую я сдаю буквально на этой неделе. Она как-то собиралась довольно давно. Изначально мы говорили про неё с издателем AdMarginem, Сашей Ивановым, и Иванов, по большому счёту, структуру определил. Он сказал: разбей всё по периодам, и вдруг оказалось, что традиционная ныне разбивка периодов по правлению генеральных секретарей совершенно идиотская, потому что и посередине правления Сталина был очень серьёзный перелом в процессе войны, и посередине брежневского было даже два: и 68-й, и с точки зрения кино 79-80-й очень серьёзный перелом. У меня таким образом сложилась какая-то структура из пяти периодов. 

Вячеслав Коновалов:

Но это не набор рецензий, я так понимаю. 

Денис Горелов:

Нет, это набор рецензий, но немножечко в нетрадиционной системе. Тут я ориентироваться на сборники Дугласа Брода, был такой американский киноисторик, не перевозившийся у нас. Он выпускал серии фильмов, огромные тома: Голливуд 60-х, Голливуд 80-х, Голливуд 50-х по 100 фильмов каждого десятилетия, которые определили американского зрителя и американский менталитет ровно в конкретное десятилетие. Он объяснял, почему именно эти фильмы имели серьёзный успех, даже если это фильмы скверные. И каким образом они отражали текущую политическую и общественную ситуацию. Поэтому у меня все тексты начинались больше с бульона, с ситуации в стране по направлению конкретного фильма, а потом уже я переходил на то, как картина реализовывала ситуацию. 

Вячеслав Коновалов:

Очень интересно. Скажи, пожалуйста, а зачем сейчас вообще говорить о кино советского периода, на твой взгляд?

Денис Горелов:

Честно говоря, этот портрет, портрет народонаселения той страны, к которому... 

Вячеслав Коновалов:

Как сказала Вера, страны, которой нет. 

Денис Горелов:

Это и я писал отдельно, что она пока ещё жива, пока живы люди, застрявшие её хотя бы чуть-чуть в осознанном возрасте, но скоро помрет вместе с нами. Скоро, я имею в виду в историческом плане. 

Вячеслав Коновалов:

Даст бог, мы не так скоро мы с тобой помрем. 

Денис Горелов:

Это правда. Что касается описания народонаселения страны, прямо скажем, о ней почти никто ничего не знает. Если брать многие сериалы, которые снимают про советское прошлое, там можно встретить какое-то немыслимое количество чуши. Все абсолютно уверены, что в пионерлагерях дети с утра до вечера ходили в белых рубашках и пионерских галстуках. Сразу видно, что ни один человек, ни сценарист, ни режиссёр, ни артисты никогда не были в пионерлагере. Пионерскую форму мы надевали на открытие, закрытие и линейку по 22 июня. В каком-то фильме про снайперов я включил, снайпера сунулся в комнату и спросил: можно войти? Я тут же картину выключил, потому что в армии первое, чему учат ещё на сборном пункте, что можно Машку за ляжку и козу на возу, а в армии «разрешите», и никогда в жизни человек, прошедший войска, никогда не скажет, можно ли ему что-то сделать. И так далее, там очень много мелочей, которых современные производители просто не знают, потому что они инопланетяне. Советское прошлое, это другая планета, я её знаю в общем. Обращайтесь. 

Вячеслав Коновалов:

Замечательно. Скажи, пожалуйста, сейчас многие кинокритики, не будем называть фамилии, но тем не менее, пишут о том, что практически весь советский кинематограф, это советская ложь и пропаганда. Как ты считаешь, насколько это действительно правда или неправда?

Денис Горелов:

Я бы фамилии хотел, чтобы дать им энциклопедией Britanica по башке, хотя в основном это пишут женщины. 

Вячеслав Коновалов:

Женщин мы не обижаем. 

Денис Горелов:

Хорошо, тогда уговорили, отмазка чистая, работает. Дело в том, что это, на самом деле, неправда. Кинематограф выпускал по 100 картин в год, начиная с шестидесятых годов. Говорить можно было всерьёз о десятке картин. Причём вне зависимости от того, народные это массовое кино или, наоборот, какой-то очень высшей пробы артхаус. 9/10 было либо уже совсем трешем, либо так себе. Но если признаться, если посмотреть на сегодняшний Голливуд, сколько мы картины из того объёма, что они выпускают в год, будем считать, что эти картины достойны разговора. Я думаю, это тоже не больше 10 %. Так что продуктивность ежегодная была достаточно серьёзная. 

Вячеслав Коновалов:

Скажи, пожалуйста, смотри, ты сейчас когда сказал, обозначил такую интересную дихотомию, что есть кино массовое или ты сказал народное, а есть артхаус или, назовём так, интеллигентское. Насколько действительно можно всё кино советского союза разделить на эти два класса. Меня интересует больше такой вопрос, режиссёр садится снимать кино, ставит ли он перед собой задачу, как ты думаешь, ставил ли в Советском Союзе режиссёр задачу, а сделаю-ка я артхаус для интеллигенции, или я сделаю такой простенький, доходчивый фильмец для народа.

Денис Горелов:

Простенький, доходчивый фильмец для народа это «Бриллиантовая рука», «Белое солнце пустыни», «Ирония судьбы или с лёгким паром». 

Вячеслав Коновалов:

Это же потрясающие, на самом деле, картины. 

Денис Горелов:

О чем речь, про них я и писал. Дело в том, что про артхаус у нас пишет 95 % остальных моих коллег, и там просто тесно. Лекцию про Тарковского я могу на 40 минут прочитать навскидку. Но при этом там, на этой поляне пасётся какое-то немыслимое количество людей, причём у них есть свои правила игры, чёрно-белого не берите, «да» и «нет» не говорите. И бодаться с ними за Тарковского, за Эйзенштейна, Рома я, честно говоря, не хочу, тем более, что все равно сожрут. На этой территории кроме меня есть Евгений Яковлевич Марголит, но он сейчас не пишет, а преподаёт. Ну, и Сашка Шпагин, который тоже все видел, но при этом пишет пока не книги. Поэтому здесь интереснее. Тем более, что большинству коллег в голову не приходит, что про «Ну, погоди!» можно прочитать получасовую лекцию о серьёзной социокультурной подкладке этой вещи. Да о чем угодно, хотя бы «Три мушкетёра и Д'Артаньян». Так что именно эти картины являются зеркалом нации, являются... 

Вячеслав Коновалов:

То есть народные картины являются зеркалом нации. Интеллигентские картины, артхаус не являются зеркалом нации, получается. 

Денис Горелов:

Они, безусловно, являются отражением взглядов умственного сословия, скажем так. Умственное сословие периодически угадывало какие-то, прежде всего, ментальные движения, течения в стране, и в переломные моменты значительная часть артхаусных картин показывает важные характерные вещи. «Июльский дождь» в 66-м году очень на сломе, картина, предвосхитившая 70-е. 

Вячеслав Коновалов:

«Застава Ильича». 

Денис Горелов:

«Застава Ильича» - вообще энциклопедия советской жизни, и про «Заставу Ильича» говорить нечего. Как однажды мой приятель, я с ним заспорил по поводу героев, потом он сказал: ты знаешь, Достоевский - гений, поэтому он вне, он за скобками. Точно так же «Застава Ильича», это настолько алмаз, жемчужина, которая говорит о нации почти всё, на неё ориентироваться сложно. Она слишком на пьедестале стоит. «Ещё раз про любовь» очень серьёзное кино о переходе 60-х, с ее романтикой физиков и стюардесс к 70-м, с ее очень, гораздо более приземленным настроям. 

Вячеслав Коновалов:

«Любить». 

Денис Горелов:

«Любить», наверное, Каликовское. С «Любить» отдельная сложность, я уже дважды пытался её показывать, что в «Пионере», что где-то ещё. 

Вячеслав Коновалов:

А в чём сложность?

Денис Горелов:

В Молдавии вообще нет никакой власти и никаких прав собственности. Они до сих пор не могут понять, кому принадлежит вот это самая главная картина молдавского кино. У них просто неизвестно, к кому обращаться за правом показа и кому платить маленькие денежки. Поэтому не показывают. 

Вячеслав Коновалов:

Серьёзно? 

Денис Горелов:

На телевидении, может быть, находят какие-то шансы и возможности. 

Вячеслав Коновалов:

Странно, его же показывают периодически. 

Денис Горелов:

В кино концов не нашли. Я дважды уже сталкивался с такой ситуацией, когда запрашивали, запрашивают какие-то центральные кино органы, а те говорят: ой, морока. Как всегда бывает, сначала хозяина не найдёшь, а когда покажешь, немедленно образуется большое количество претензий и денежных спросов. Безусловно, переходный был «Парад планет» 84-го года. 

Вячеслав Коновалов:

Согласен, «Парад планет» - потрясающая совершенно работа. А в чём, у меня сразу такой вопрос, потому что мне он нравится, я не буду говорить, почему. А чем тебе «Парад планет» вот так близок, в чём ты видишь глубину этого фильма?

Денис Горелов:

Очень серьёзное ожидание перемен. Люди явно чувствуют, все эти шестеро героев, призванных на военные сборы, что у них либо жизнь не задалась, либо та, что задалась, их уже утомила своей колеёй и предсказуемостью. Семьи у всех так себе, они у костра, помнишь, разговаривали, что у того жена не так, у другого и прочее. И вот эта фантомная смерть и попадание в город женщин, попадание в страну мёртвых, это как последний шанс, они в последний раз собираются на сборы по возрасту, последний шанс не то, чтобы даже изменить свою жизнь, но хотя бы подумать о том, как её сдвинуть в сторону. Потому что встречи их с женщинами никак нельзя аттестовать, как просто такие эпизодические потрахушки, там очень серьёзно выбирали себе пару и глядели интересно на барышень. Тем более, что там Лена Майорова начинающая, и Анжелика Неволина первый раз на экране, насколько я помню. Кто ещё, Евстратова там была, в «Детском саде» у Евтушенко игравшая главную роль. Потом Марина Шиманская. Но Шиманская к тому моменту уже много играла. Это был достаточно серьёзный выбор. И ощущение, что должно прийти что-то категорически новое, не важно, что, лишь бы перемена, оно в героях существует, они явно играют в войну, как во что-то настоящее. Помнишь, как Крокодилыч срывался с автоматом расстреливать экипажи танков, плавающие, плескающиеся после формального поражения из артиллерии. И кроме того, там очень серьёзно ощущалась готовность мужиков к войне. Война назрела тогда. 

Вячеслав Коновалов:

Мы можем сказать, что этот фильм является, я так прямо скажу смело, предвосхищением перестройки в некотором смысле?

Денис Горелов:

Думаю, да, перестройка безусловно созрела ещё даже с конца 70-х. Если честно, нужно было поворачиваться в сторону, в которую повернулся Китай в 74-м году приблизительно ровно тогда же. Косыгинские реформы были в том самом направлении, но Леонид Ильич в 69-м году всю эту тему свернул, перепугавшись Чехословакии с человеческим лицом. Нам всё попортили чехи. Это не мы им всё попортили, а они нам. Я в этом смысле болеть душой за их свободу, до свидания. 

Вячеслав Коновалов:

Не готов. 

Денис Горелов:

Нет, не хочу. Мы в тот момент могли достаточно серьёзную державу развернуть в более здравое русло. А они устроили фальстарт и ястребов напугали достаточно сильно. Поэтому и у нас все реформаторы по шапке получили так или иначе серьёзно. 

Вячеслав Коновалов:

Коли мы скоро начали уже перечислять фильмы какие-то, я когда шёл на встречу с тобой, подумал, интересно было бы спросить у тебя, я люблю очень такие короткие списки, мы уже сказали короткий список НОСа, в который ты попал. Люблю очень короткие списки, топы всевозможные, оценочные суждения, особенно оценочные суждения критиков, людей, занимающихся непосредственно тем предметом, о говорят. Как бы ты дал список, мог бы ты дать мне список из пяти фильмов послевоенных, которые в некотором смысле предвосхищают эту идею того, что перемены идут? Должны прийти. Ощущение, вот это, грозы ещё нет, ещё не слышно грома и молний, но какие-то отдалённые зарницы, кто-то их видит. Вот пять фильмов, которые пророческие в некотором смысле. Один мы уже назвали. 

Денис Горелов:

Нет, навскидку не скажу, это нужно слишком перебирать большое количество отвала. То есть какие-то приоритетные, просто нравящиеся фильмы. 

Вячеслав Коновалов:

Ещё пару-тройку хотя бы назови, которые ты думаешь, действительно были сигналами, которые нужно было ловить, но их не ловили. И это привело к той катастрофе, к которой привело позже. 

Денис Горелов:

Не скажу. Там действительно было очень большое количество фильмов, которые хотя бы на миллиметр сдвигали восприятие и которые в случае действительно существования какой-либо службы замера общественного мнения и настроения творцов что-то бы... Нет, из серьёзных перемен, опять же, это нельзя сказать, что они предвосхищали перестройку. Был фильм «Грачи» про жизнь большой, дружной и любящей друг друга семьи убийц в Ростове. По очерку «Это было под Ростовом». «Пацаны» - крайне жёсткая и правильная картина. Нет, действительно. 

Вячеслав Коновалов:

Ощущение было. 

Денис Горелов:

У тех, кто руку на пульсе держал, оно должно было ещё где-то в 70-х годах появиться. Не только из-за кино. Во-первых, рубль приобрёл покупательную способность. Вот эти указы о шести сотках, о строительстве автокомбината Жигули, появилась возможность тратить деньги, и появился смысл их складировать. У Остапа Бендера его не было, он никуда деть свои деньги не мог. В тот момент, когда закончилось распределение, социализм - это распределение, говорил Владимир Ильич, и был абсолютно прав. Ровно в этот момент появился смысл что-то зарабатывать, и вдруг стало ясно, что зарабатывать даже добром и честно серьёзные деньги у нас не дадут, просто потому, что нельзя много зарабатывать. Фактически, тот самый средний класс, который должен был стать стабилизатором и гарантом от революции, он именно потому что был класса собственников без собственности, он её и образовал и запустил. Плюс к тому ещё одна вещь, которую должны были безусловно почувствовать советские вожди, но не могли, потому что они были достаточно ограниченными деревенскими дедушками. В деревне, по большому счёту, никакая демократия, она не нужна. Нет аграрных стран, в которых торжествуют демократические перемены. Но как только идёт обвальная урбанизация, которая у нас произошла с 53-го года с вручением паспортов колхозникам, просто идёт массовое переселение людей в город. Если в 45-м годом у нас две трети населения были деревенские, то в 75-м две трети были уже городские. То есть треть страны за прошедшие 30 лет переехали в город, у них уже были какие-то другие представления о том, как надо жить. Я думаю, что и в Китае такое же случится. У них пока ещё большинство деревенских, но как только городское население превысит 50 %, уже нужно будет говорить о том, что правящей коммунистической партии нужно думать о том, как смирять свои аппетиты и свой идеологический диктат. 

Вячеслав Коновалов:

Возвращаюсь к кинематографу. Здесь понятно, всё-таки, наверное, вот это интеллигентская кино или как мы его назвали, артхаусное кино, это то кино, которые больше такой нерв и прочувствовало и в этом направлении работало. В то же время народное кино оставалась в том же самом состоянии, в котором оно было или нет? То есть фильмы 30-х годов, 40-х, 50-х, 60-х и 70-х, и даже 80-х, по большому счёту, вот эти народные фильмы, они как-то особо не поменялись, правильно я понимаю?

Денис Горелов:

Народные фильмы были, прежде всего, жанровыми, а угадывать в детективах, мелодрамах какие-то серьёзные общественные перемены наверное странно. Поэтому единственное, что поменялось серьёзно в 80-м году, это уже можно зафиксировать постфактум. У нас всё-таки было представление о каком-то некотором предубеждении о разных жанрах. И ровно в 80-м году, фактически, министру кино, Ермашу удалось пробить плотину. В артхаусной среде мир Ермаша является проклятием, потому что он мешал работать Андрею Васильевичу Тарковскому, Алексею Юрьевичу Герману, Кире Георгиевне Муратовой, Вадиму Юсуповичу Абдрашитову, а также Глебу Анатольевичу Панфилову и Отару Давидовичу Иоселиани. 

Вячеслав Коновалов:

То есть всем нашим грандам. 

Денис Горелов:

Всем грандам артхауса. 

Вячеслав Коновалов:

А в чем была, прости пожалуйста, вот эта, в чем он мешал всё-таки? 

Денис Горелов:

Он прекрасно понимал, что денег эти фильмы не приносят вовсе. 

Вячеслав Коновалов:

Стране. 

Денис Горелов:

Конечно. 7 % населения только смотрят умное кино во всём мире. Мир понятия не имеет, кто такой Феллини. 

Вячеслав Коновалов:

Смотри, тем не менее, если высадиться сейчас куда угодно, Париж, Лондон, Мадрид и спросить среднестатистического интеллигентного человека, что ты знаешь о русском искусстве, дай мне две фамилии. Практически все из них скажут: Достоевский и напрягшись скажут Тарковский. Тем не менее, получается, что наш кинематограф как раз известен, благодаря артхаусному кино, не правда ли?

Денис Горелов:

Во-первых, скажут, как минимум, от силы каждый 10-й, а 9 человек вообще не назовут ни одной фамилии, скажут: Красная площадь, дед Мороз. 

Вячеслав Коновалов:

Медведь и балалайка. 

Денис Горелов:

Что-то в таком, совсем примитивном виде. С другой стороны, сейчас сложилась ситуация, когда наш 500-летний ориентир на запад, представление о том, как они о нас думают, всё летит в пропасть. С той поры, как начал подниматься Восток, прежде всего, наша постоянная оглядка на Европу и попытка стать Европой, она полностью обрушилась. Нам было была вообще наплевать, как они на нас смотрят. Тем более, что с той поры, как Нобелевскую премию стали раздавать за... 

Вячеслав Коновалов:

Я понял. 

Денис Горелов:

Оскар за лучший иноземный фильм, я выяснил процедуру. 

Вячеслав Коновалов:

Какова же процедура?

Денис Горелов:

Процедура замечательная. Не голосует никакая академия за лучший иностранный фильм. 

Вячеслав Коновалов:

А как все происходит? 

Денис Горелов:

Там собирают некоторое количество индикаторных людей из разных социальных страт, которые отсматривают присланные на Оскар картины. От каждой национальной киноакадемии приходит в год по одной картине. Они подсматривают эти фильмы, и по их оценкам отбирается 10 самых, большее количество очков набравших, и эти 10 картин отсматривают выбранные наугад 10 членов киноакадемии. Вот эти 10 человек решают, какой фильм. 

Вячеслав Коновалов:

Наугад ли? Или всё-таки там есть какая-то. 

Денис Горелов:

Скорее всего, имеются в виду люди, которым делать нечего. Поди ты, заставь Брэда Питта смотреть 10 европейских картин. Вероятнее всего... 

Вячеслав Коновалов:

С Анджелиной Джоли, некоторые время назад приезжавших друг к другу. 

Денис Горелов:

Кто-то из пенсионеров, которым, в общем, заняться нечем, и который готов на это дело. Отбираются, и эти 10 человек решают, какая картина будет самой главной из всей Европы. Не то, что из всей Европы. 

Вячеслав Коновалов:

Со всего мира. 

Денис Горелов:

Со всего неамериканского мира, а не англоязычного. Ценность такого приза стоит ровно столько же, сколько эти 10 человек. Каннский фестиваль, в принципе, сейчас повернулся к туземной кинематографии, я не очень готов искать какое-то зерно истины в фильмах Ирана и Таиланда. Мне белого кинематографа вполне достаточно. 

Вячеслав Коновалов:

Ты делишь мир, получается, на белый кинематограф и весь остальной. 

Денис Горелов:

Честно говоря, делю. Скажем так, белый и примкнувший к ним японский. Японцы, начиная с американской оккупации, очень серьёзно ориентировались именно на спрос в Европе и, кстати, Куросаву многие соотечественники ненавидели именно потому, что говорили, что он лёг под белых. 

Вячеслав Коновалов:

То же самое с Китано происходит, Такеси Китано. 

Денис Горелов:

Точно, совершенно точно. 

Вячеслав Коновалов:

Его так же ненавидят за то, что он лёг под белых. 

Денис Горелов:

Да, но нам, по крайней мере, эти люди более-менее открывают японскую ментальность. Что касается фильмов Китая, Ирана, мы тоже с разных планет. Опять же, ориентироваться на это, на новую европейскую моду я совершенно не готов. 

Вячеслав Коновалов:

Возвращаясь к Советскому Союзу и кинематографу, мы говорили о том, что не приносил в своё время внутри страны, артхаусное кино не приносило, но тем не менее, это было фестивальное кино и нас знали по этому кино. Возвращаемся к Тарковскому, к тому же самому Герману и так далее. То есть эти фильмы, получается, такая странная ситуация, здесь они у нас по статистике 7 %, а там по статистике 93 %, условно. 

Денис Горелов:

Среди той микроскопической страты, которая смотрит русское кино, да 93 % смотрели, конечно, Тарковского, а не Владимира Рогового, постановщика фильмов «Офицеры», «Несовершеннолетние», «Женатый холостяк», «Юнга Северного флота» и «Баламут». И каждая картина собирала не меньше 40 млн. человек в первый год проката. 

Вячеслав Коновалов:

В России. 

Денис Горелов:

Естественно, в Советском Союзе. 

Вячеслав Коновалов:

Да, в Советском Союзе. 

Денис Горелов:

Поэтому человека с такими способностями, снимающим фильм в самых разных жанрах, но при этом гарантирующий почти одинаковое количество, очень большое количество людей, порог окупаемости у каждой картины был 10 млн. посещений. То есть все, что свыше 10 - это прибыль. Все его картины окупались по 4 раза. Я думаю, что в Голливуде его бы с руками оторвали. 

Вячеслав Коновалов:

Успех. 

Денис Горелов:

Да, и таких режиссёров было достаточное количество. Понятное дело, не миллион, но у нас никого из них не знают, кроме Гайдая, который естественно покрыл все рекорды, какие только возможно. Его картины были самыми популярными на протяжении 15 лет. 

Вячеслав Коновалов:

Он же 1 место занимал, 2 место и третье. Самое первое 1 место, насколько я помню, это «Бриллиантовая рука». Самый продаваемый за всю историю. 

Денис Горелов:

«Бриллиантовая рука», за ним «Кавказская пленница», потом «Операция-Ы». И до тех пор, пока не случилось открытие шлюзов жанрового кино, которого вовсю добивался Ермаш, мы ушли с темы Филиппа Тимофеевича, его назначили в 72-м году ровно для того, чтобы вернуть кинематографу ту норму рентабельности, которую он имел в 60-е. В 60-е очень много было молодёжи, подросшие дети бэби-бума, все они пошли в кино. Первое потрясение было, когда они пришли на «Человека-амфибию». «Человек-амфибия» побил все рекорды, какие только возможно. Чем страшно оскорбил коммунистическую партию, которая хотела государственного кино и продвинутую интеллигенцию, которая хотела, чтобы победил фильм «9 дней одного года». Они, объединившись, снесли «Человека-амфибию» по кочкам, на чем свет стоит и говорили, что у зрителей вкуса нет, притом, что картина совершенно чудесная. 

Вячеслав Коновалов:

Я согласен, картина потрясающая. 

Денис Горелов:

Она, кстати, в книжке у меня есть. Ермаш поставил..

Вячеслав Коновалов:

А ты не принёс с собой книжку, кстати?

Денис Горелов:

У меня свободной не оказалось. Я периодически раздаю, нет. 

Вячеслав Коновалов:

Жаль. Но в любом случае, дорогие друзья, ещё раз, «Родина слоников», это то, из-за чего мы сегодня здесь собрались с Денисом, поэтому не забудьте, «Родина слоников». 

Денис Горелов:

Ермаш, по всей видимости, очень долго полоскал мозги коммунистическому начальству, и слишком состарившись они уже, кажется, всё, махнули рукой, потому что разом в 80-м году пять картин перешли границу в 50 млн. посещений. 

Вячеслав Коновалов:

Ты можешь назвать эти картины? 

Денис Горелов:

Конечно. 

Вячеслав Коновалов:

Самые успешные за всю историю, получается. 

Денис Горелов:

Нет, 50 млн., самыми успешными были первые три: это «Москва слезам не верит», «Пираты 20-го века» и «Экипаж», они в десятку влетели. И плюс была «Петровка-38» и «Приключения Али-Бабы и 40 разбойников», снятые в копродукции с Индией. Индийское кино у нас в провинции смотрели до остолбенения просто. Это единственный, я очень лоялен к массовому зрителю, но это единственное преступление против вкуса, которое совершил мой народ, это страшная популярность индийского кинематографа. 

Вячеслав Коновалов:

Вот кстати вопрос, я как раз об этом тоже думал недавно. В связи с чем? Включил канал Культура по телевидению, и там вечером идёт какой-то сериал индийский про вот эти, знаешь, бесконечный, по их историю, там мелькают и Будда, и просветление, и что-то ещё. Прямо вот такой, знаешь, классика-классика. Я подумал, канал Культура, индийское кино, какой-то сериал про какие-то древние их там времена, ходит Рама, ходит Кришна за ним следом и так далее. Показывают по каналу Культура. И дальше пошла мысль у меня развиваться, вообще, в чем такая любовь русского человека именно к индийскому кино? Для меня это в некотором смысле даже больше, чем феномен, это какая-то, я не знаю, магическая загадка. Что же так притягивает. Особенно, как ты сказал, людей сельской местности. Казалось бы, ничего общего, ни с точки зрения социального устройства, ни с точки зрения эстетического восприятия, ничего нет близкого к нам. Почему такая безумная любовь? 

Денис Горелов:

Объяснить это невозможно. 

Вячеслав Коновалов:

Как ты думаешь?

Денис Горелов:

Я могу только сослаться на то, как говорил Парфёнов, человека сам из достаточно глубокой тмутаракани, поэтому иногда он пытался тоже объяснить предпочтения своих соотечественников. Он говорил: ну как мне подруги моей мамы говорили: там же всё, как в жизни, прилетел волшебник в голубом вертолёте, подарил 500 эскимо, всё как в жизни. Самое главное, чтобы всё было, как в жизни. 

Вячеслав Коновалов:

Потрясающе. 

Денис Горелов:

Это есть действительно самый настоящий феномен, сдвиг по фазе, но Индию любят, да. 

Вячеслав Коновалов:

И кстати говоря, получается, что такая странная любовь. С одной стороны, всё как в жизни, прилетит волшебник индийский в голубом вертолёте. С другой стороны, большой популярностью пользовался именно деревенский кинематограф, ведь было целое такое направление, когда фильмы снимались о деревне, о взаимоотношениях в деревне. 

Денис Горелов:

И хорошее, что немаловажно. 

Вячеслав Коновалов:

Великолепные фильмы. 

Денис Горелов:

Это умирающая линия, к сожалению, если не сказать умершая. Сейчас уже спроса просто не будет. 

Вячеслав Коновалов:

Потому что население 90 %. 

Денис Горелов:

Переехало в город и ориентируется на город. Дело в том, что плясать всегда от экономики, прогресс агротехнологий сделал возможным кормление страны приблизительно 4-5 % населения. При хороших урожаях. 

Вячеслав Коновалов:

Даже меньше, в Соединённых Штатах Америки 3,8 заняты.

Денис Горелов:

В Соединённых Штатов 3,8. У нас говорят..

Вячеслав Коновалов:

В районе 14%.

Денис Горелов:

Я слышал про 11 %, это близкая цифра. 

Вячеслав Коновалов:

У нас есть, куда двигаться. То есть деревни будут отмирать, а деревенский кинематограф умер, можно сказать, окончательно. 

Денис Горелов:

Скорее всего, да, потому что все сколько-нибудь даровитые персонажи из той среды, которых искусственно держали в деревне беспаспортной привязкой, они уже приехали, они уже поступили во ВГИК, они уже сняли всё, что могли и всё, что должны были снять. И поэтому деревенская тема, она осталась в Советском Союзе целиком. Остальные наши ноу-хау, скорее всего, будут возвращаться сейчас. 

Вячеслав Коновалов:

Какие ноу-хау?

Денис Горелов:

Война, мы про войну знаем абсолютно всё, и кроме нас про войну знают всё только немцы, японцы и югославы. Немцы, японцы, как проигравшие нации не имеют права такого триумфального победного высказывания, потому что им только, как говорят сейчас, платить да каяться, чем они и занимались с 50-х годов. Югославская кинематография, пусть на меня рассердятся многие любители дружбы народов, она в зародышевом состоянии как была, так и осталась. Даже выдающийся Кустурица всё время снимает кино про яблоки, падающие с дерева и про то, как цыган курицу гладит. 

Вячеслав Коновалов:

Ты не большой поклонник, получается, Кустурицы. 

Денис Горелов:

Да нет, мне нравится, но то, что он достаточно однообразный, вот в чём дело. Может быть, он найдёт в себе возможность, он что-то собирался про Кубу снимать. Я как раз в него сильно верю. 

Вячеслав Коновалов:

Я сразу скажу, что «Черная кошка, белый кот» - один из моих любимейших фильмов. Я пересматривал его бесконечное количество раз. 

Денис Горелов:

То, с чего он начинал, это всегда было выдающееся, а потом он начинал повторяться, вот в чем дело. Но мне хочется в этого человека верить, тем более, что он правильный, он на вопросы отвечает абсолютно, не врет. Я его спросил на одном из московских фестивалей: назовите человека, который в кино для вас, как ориентир, самая главная фигура. 

Вячеслав Коновалов:

И?

Денис Горелов:

Довженко, конечно Довженко. Разумеется. Абсолютный фанат растительности, яблок, приоритетов живой растительной природы над несовершенным человеком, условно говоря. Я думаю, что он, скажем так, спроси любого из современных режиссёров, кто для тебя Бог, и очень много узнаешь про них. Он не врёт, это важно. 

Вячеслав Коновалов:

Скажи, пожалуйста, возвращаюсь к Советскому Союзу, у нас не так много времени осталось, к сожалению, просто пролетели безумно быстро эти 45 минут почти, ещё осталось две 2,5 минуты. Я хотел тебя спросить ещё знаешь, о чём. Интересная жизнь, сейчас мы возвращаемся очень активно, наше телевидение начало возвращаться к сериалам, к сериальной жизни. Уже больше не увидишь этих страдающих аргентинцев или бразильцев, слава тебе господи. И интенсивно идут наши. Опирается ли, как ты думаешь, современное сериальное движение и режиссёры, которые снимают сериалы не те, я скажу так, прямо классику, настоящую классику сериальную тогдашнюю, Советского Союза. Мы можем говорить о «Семнадцать мгновений весны», «Вечный зов», «Рожденная революцией» и так далее. То есть было достаточно большое количество снято сериалов, которые действительно стоящие. Как ты думаешь, есть преемственность или нет. Я не буду подсказывать моё мнение, но мне интересно твоё мнение. 

Денис Горелов:

Я не думаю, что есть какая-то преемственность сериальная. Киношная безусловно есть. В смысле преемственность киношных режиссёров, которые сейчас снимают сериалы. Они безусловно оглядываются на своих предтеч, которые всё-таки, за исключением, может быть, Краснопольского и Ускова, все помимо сериалов снимали кино художественное, кинотеатральное, и эта оглядка есть. И то, что сегодня сериальное производство, есть возможная доминанта, потому что, во-первых, оно приносит деньги, кино уже в значительно меньшей степени гораздо более рискованное производство. И на кино, в кинотеатры ходят очень молодые и очень обеспеченные и в силу возраста не очень умные люди. А привычка к тому, что у телевизора сидит тупая домохозяйка, с ней уже надо расставаться. У телевизора сидят все, и сейчас сериальское производство даёт очень хорошую пищу. Только что «Годунов» закончился, блестящая вещь. 

Вячеслав Коновалов:

Дорогие друзья, всё хорошее когда-либо кончается и, к сожалению, паче чаяния всё это кончается очень быстро, не успел я ещё анонсировать приход гостя, а время уже истекло. Но самое главное, у Дениса вышла книжка, как я сказал «Родина слоников», и там все эти вопросы, которые мы сегодня краем зацепили и ещё много-много всяких других тем, связанных с кино и особенно с дорогим нашему сердцу кино Советского Союза, покупайте, читайте. Большое спасибо, Денис, что ты пришёл сегодня, очень рад, надеюсь, не последний раз. 

Денис Горелов:

Спасибо, зови, приду. 

Вячеслав Коновалов:

Спасибо.