{IF(user_region="ru/495"){ }} {IF(user_region="ru/499"){ }}


Сергей Рязанский герой Российской Федерации, летчик-космонавт, кандидат биологических наук, фотограф, автор книг, мотивационный спикер 22 марта 2018г.
Космонавт Сергей Рязанский в #шоумастгоуон с Ольгой Максимовой
2 полета на орбиту, 306 суток на МКС, 4 выхода, 27 часов 35 минут в открытом космосе - сколько по времени занимает путь ко всему этому? Бывает ли страшно космонавтам, можно ли подхватить на орбите насморк, что присылают в посылках с Земли родственники, сколько гитар на МКС, делятся ли американцы с русскими едой, а также что думает Сергей Рязанский об Илоне Маске и фильмах с космическими катастрофами - всё это и не только в прямом эфире #шоумастгоуон на Медиаметрикс

Ольга Максимова:

Добрый вечер, с Вами Ольга Максимова, это Шоумастгоуон. Шоу наше продолжается, и хочу сейчас начать с некоторых цифру. Два полёта на орбиту, 306 суток на МКС, четыре выхода в открытый космос, всего 27 часов 35 минут там. Всё верно?

Сергей Рязанский:

Точно. 

Ольга Максимова:

С нами сегодня в гостях, точнее, у нас сегодня в гостях Сергей Николаевич Рязанский, Герой России, между прочим, и лётчик-космонавт. Серёжа, здравствуй, рада тебя видеть. 

Сергей Рязанский:

Взаимно, добрый день. 

Ольга Максимова:

Сколько вопросов новых прозвучало, наверное, для тебя за это время от журналистов. Продолжают ли спрашивать, как устроен космический туалет. Наверняка, это самый популярный вопрос. 

Сергей Рязанский:

Стесняются. 

Ольга Максимова:

Стесняются?

Сергей Рязанский:

Не поверишь, стесняются. 

Ольга Максимова:

Ты знаешь, я когда готовилась к сегодняшнему интервью, я поняла, что многие вопросы, которые я тебе задавала бы ещё десятилетие назад, я тоже уже стесняюсь задавать. Потому что с тех пор ты уже появляешься на фотографиях с первыми лицами государства, которые поручают тебе правительственные награды, высшие награды России. Какие впечатления, кстати, остались от этого?

Сергей Рязанский:

Очень сильный человек. Вот есть люди, от которых веет силой, и ты это чувствуешь. 

Ольга Максимова:

И у меня теперь осталось ровно одно рукопожатие до Президента Российской Федерации. 

Сергей Рязанский:

Трампа. 

Ольга Максимова:

Нет, до Трампа через одно. Ну, если только, конечно, за это время ты не познакомился с Трампом. 

Сергей Рязанский:

Нет пока ещё, слава богу. 

Ольга Максимова:

Но ты же недавно был в Хьюстоне. 

Сергей Рязанский:

Мы, конечно, мы тренируемся и в Европе, и в Японии, и в Штатах, и после полёта у нас тоже то, что называется послеполётные разборы или дебрифы, они тоже везде. Поэтому был в Хьюстоне, полет закончили, всё разобрали, сейчас в отпуске. 

Ольга Максимова:

А ты дружишь с какими-нибудь, с какими-нибудь своими иностранными коллегами по экипажу?

Сергей Рязанский:

Скажу честно, мне везёт с ребятами из экипажей. Мы сохраняем прекрасные отношения и очень часто общаемся. 

Ольга Максимова:

Серёжа, скажи мне, пожалуйста Это же первый раз, я правильно понимаю, что ты был главным человеком на МКС?

Сергей Рязанский:

Почти. Я был главным человеком в своём космическом корабле. А международная космическая станция, там сначала командиром был Федор Юрчихин, потом мой американский коллега, Рэндольф Брезник, но я стал первым учёным, командиром космического корабля. 

Ольга Максимова:

Потому что многие средства массовой информации путаются, кто-то пишет, что ты был командиром корабля, кто-то пишет, что ты был, соответственно...

Сергей Рязанский:

Командиром станции. 

Ольга Максимова:

Да. Командир станции. 

Сергей Рязанский:

Командиром корабля. 

Ольга Максимова:

Поэтому я решил уточнить. 

Сергей Рязанский:

Это важнее, на самом деле, для меня это очень важно, потому что исторически, в советское время это было место военных лётчиков. И потом, когда Королёв, в частности, доказывал, что в космос должны летать гражданские, появились гражданские инженеры, но никто ещё никогда в мире не додумался до того, чтобы ботаника сделать командиром космического корабля. 

Ольга Максимова:

Я как раз тоже об этом очень много думала, потому что совсем недавно у нас в эфире был Иван Затевахин, который окончил с тобой тоже биологический факультет. Вы с ним никак не пресекались? Потому что приблизительно одного поколения. 

Сергей Рязанский:

Чуть-чуть мы с ним пересекались, но, на самом деле, немного. 

Ольга Максимова:

Он с таким трагическим лицом говорил о непростых судьбах выпускников биофака МГУ. И ты совершенно вообще перевернул всё с ног на голову.

Сергей Рязанский:

Я стараюсь, это один из принципов моей жизни, что надо менять. Если ты хочешь, чтобы вокруг всё менялось, меняй. 

Ольга Максимова:

Подожди, получается, что, когда ещё в те далёкие времена, когда тебе, ты вошёл, как это называется, когда ты выходишь уже в планируемые экипажи. 

Сергей Рязанский:

Поставлен, назначен экипаж. 

Ольга Максимова:

До этого времени, пока ты отправился в космос, оставалось ещё 10 лет, правильно я говорю. По-моему, в 2003-м году тебя поставили в планируемые экипажи. 

Сергей Рязанский:

Абсолютно точно. 

Ольга Максимова:

И прошло 10 лет. А ведь тогда же на это время пришлись всякие-разные события, связанные с американскими Шаттлами, когда разбивались Челленджер?

Сергей Рязанский:

Коламбиа. 

Ольга Максимова:

Коламбия? А Челленджер раньше был, в 96-м году. 

Сергей Рязанский:

Раньше там. 

Ольга Максимова:

И тогда, по-моему, ведь американцы, они заполнили всю очередь на то, чтобы отправиться на МКС, заняв места, которые назначены учёным и биологам, и только оставались места инженерам и военным, правильно я понимаю?

Сергей Рязанский:

Да. 

Ольга Максимова:

Как тебе удалось прорвать вообще эту традицию, порушить. 

Сергей Рязанский:

Это, на самом деле, очень долгая история. 

Ольга Максимова:

У нас есть время. 

Сергей Рязанский:

Но я очень рад, что вообще всё получилось. Потому что очень сложно системе, системе консервативной, системе очень заформализованной доказать, что ты другой. Давайте поменяемся. Это фактически невозможно. И для меня, когда я услышал, что, Сергей Николаевич, ничего личного, но ты никогда не полетишь в космос, меняй профессию. Я понял, что я очень хочу полететь в космос, я очень хочу стать космонавтом, мне надо каким-то образом доказать людям, что учёный тоже человек, что я вообще могу. Это действительно заняло фактически 10 лет, я каждый вечер засыпал с мыслью о том, что хорошо, а что я ещё могу сделать. Ну ладно, вот за этот месяц у меня ничего не получилось продвинуться. Но всё ли я сделал, что от меня зависит. Защитил диссертацию как раз именно в тот период, принимал участие в куче экспериментов, ходил по руководству, но руководство тыкало пальцем в правила и говорило: смотри, формально мы не можем. И, самое главное, я понимаю, кому-то везёт, есть какие-то обстоятельства, есть здоровье, на то, что от меня зависело, я обязан был сделать. Я был готов уже идти на вечерний в МАИ получать инженерное образование, чтобы стать бортинженером, понимая, что это ещё минус 5 лет. Но тогда мне сильно помог эксперимент Марс-500, как раз когда мы с тобой встречались. 

Ольга Максимова:

И познакомились. 

Сергей Рязанский:

Это было очень давно, в общем, это было больше 10 лет. И как раз в этом эксперименте, где я был командиром, во-первых, и сам эксперимент был интересный, хороший, мы впервые заговорили о том, что человек может полететь на Марс. И мне удалось себя зарекомендовать. Когда один из руководителей Роскосмоса спросил, военный генерал, спросил: а вот этот бравый командир у нас когда летит? Ему говорят: никогда, товарищ генерал. Говорит: не понял, он же космонавт. Ему говорят: да, товарищ генерал. Ну, так когда он летит? Наверное, что-то хорошее хотел сказать. В общем, ему говорят: никогда. Он говорит: что-то Вы меня путаете. Завтра доложить, разберусь. И мне тогда в виде исключения дали возможность пересдать все экзамены, как бортинженера по левому креслу. За полтора года я успешно сдал все 105 экзаменов и доказал, что учёный может быть бортинженером, я стал первым бортинженером без инженерного образования. Ну и дальше, соответственно, появилась следующая цель, уже второй полёт выполнить, как командиром экипажа. И это здорово, потому что как раз именно военное руководство меня и назначило, проверили и сказали, что, Серега, мы тебя видим командиром, осталось только доказать. 

Ольга Максимова:

По логике вещей сейчас полагается задать тебе тогда вопрос, а что дальше? Будет ли ещё полёт?

Сергей Рязанский:

Хороший вопрос. Потому что, во-первых, я ещё думаю. Во-вторых, система ещё думает, потому что я ровно через шесть месяцев обязан пройти медкомиссию. Медкомиссия решит, к сожалению, космические полёты не прибавляют здоровья, и медкомиссия решит, вообще, я годен или негоден. Плюс, когда я женился, с женой была дружеская договорённость, что два полёта не обсуждаются, они будут. Хотя тогда вообще не было понятно, что и как будет. Но перед третьим мы сядем, поговорим. Кажется, подходит это время, сесть поговорить. И, кроме того, в моём любимом фильме «О чем говорят мужчины» есть очень хороший момент, когда с возрастом появляется вопрос «Зачем?», как раз Алексей Кортнев это… 

Ольга Максимова:

Чтобы что было?

Сергей Рязанский:

Какие-то две девушки в каком-то Отрадном, зачем. Надо понять для себя, зачем. Что за задача должна быть в следующем полёте. Я вижу, что тяжело семье, я понимаю, что мне безумно хочется летать, что мне хочется снимать. Но это такое эгоистическое чувство. Надо понимать, зачем, я пока думаю. 

Ольга Максимова:

Так, хорошо. Тогда расскажи, пожалуйста, чем занимаются космонавты в то время, когда они не там. Чем ты занимаешься сейчас? Во-первых, у тебя выходит книга, я тебя поздравляю. Сейчас, когда камера будет направлена на тебя, я сбегаю, чтобы показать нашим зрителям, я знаю, что очень многие мои подписчики в инстаграме, они ждут твоего приезда в Питер для того, чтобы попасть на твою презентацию, на презентацию этой книги. И, более того, наверное, некоторые фотографии из этой книги эксклюзивно в своё время я видела первой. Это одна сфера деятельности. Что ещё? Ты, я слышала, выступаешь с лекциями?

Сергей Рязанский:

Действительно, у меня достаточно много направлений, по которым я работаю. Одно из них, это я выступаю с лекциями перед бизнесом, то есть космические подходы в современном бизнесе. Это лидерство, мотивация, командообразование, работал в стрессовых условиях. То есть то, что проходим мы и с чем сталкиваемся мы, космонавты, с тем же, на самом деле, сталкивается и современный бизнес. Плюс у меня есть второй проект, общественно-социальный. Я возглавляю российское движение школьников. Это абсолютно новая организация, которая представлена уже в каждом регионе страны. Это новое движение и, честно, это очень мощная, очень амбициозный, интересный проект. Мы поддерживаем детские проекты волонтёрские, экологические, краеведение, школьные музеи, популяризация здорового образа жизни, изучение русской литературы, популяризация чтения и прочее, прочее. Это безумно интересно, по-моему, очень важно. 

Ольга Максимова:

Подожди, хорошо, я понимаю, что ты биолог, ты ещё выучился на инженера, но уже краеведение и экология, хорошо, экология ладно, экологию ты изучал тоже в космосе, я знаю. Но как-то тебя прямо так качнуло мощно. 

Сергей Рязанский:

Дело в том, что работа с бизнесом, это безумно интересно. Это очень здорово развивает. Работа с детьми, это социальный проект. Когда ты чувствуешь, что ты нужен, когда ты чувствуешь, что дети на тебя смотрят широко распахнутыми глазами. 

Ольга Максимова:

Как мы на тебе сейчас. 

Сергей Рязанский:

И верят и, самое главное, что они верят. Ты можешь сам своим примером показать: ребята, жизнь безумно интересная штука. Только поднимите попу из-за компьютера, посмотрите, можно сделать много важных вещей, интересных вещей, при этом не обязательно ждать, пока ты станешь взрослым. Ты можешь начать делать прямо сейчас для своих друзей, для своей школы, для соседней бабушки на соседней улице. Ты сделаешь правильное, большое, взрослое дело. Тебе жить в этой стране. Тебе её менять так, как ты хочешь. И ты имеешь полное право, возможности уже сейчас начать это делать. Сейчас, 2 дня назад я приехал с потрясающей смены, которую мы проводили в Орлёнке, смена лидеров школьного самоуправления. Президенты школы, главы школьного парламента и так далее, везде разные формы. Честно, я был приятно поражён видеть настолько сильных детей. Дети из 82 регионов страны собрались, больше 500 человек. Естественно, абсолютно бесплатно для детей. Дети защищали там свои проекты, дети в конце уезжали с теми проектами, которые они сделали во время смены, и они вернутся обратно в свои школы и будут делать очень важные проекты у себя там, на местах. Дети из отдалённых школ, из маленьких посёлков получили гранты для своей школы. 30 грантов по 100.000 руб., 10 грантов по 400.000 руб. Когда ребёнок из Ханты-Мансийка видел, причём из деревни какой-то, видит, что я получил 400.000 руб. для своей школы, сам заработал. Это, конечно, восторг. И самое главное, что проекты у них очень хорошие. Видно, что вот это реально будущие лидеры, которые вырастут, которые хотят менять общество, хотят приносить какую-то пользу, и таких людей просто надо поддерживать. 

Ольга Максимова:

Серёжка, а вот совсем дальше что? Хорошо, это сейчас, а как твоё шоу будет продолжаться дальше? Кем ты себя видишь, допустим, лет через 10. Может быть, ты пойдёшь в политику, рассматриваешь для себя, кстати, такой вариант. Я кстати не планировала этот вопрос, честно. 

Сергей Рязанский:

Честно, пока на повестке не стоит. В первую очередь, я себя вижу отцом. Потому что на своих детей, к сожалению, у меня времени всегда не хватало. Всё-таки у меня их четверо, я очень надеюсь, что, в первую очередь, я буду уделять время своей семье, и для меня это очень важно. Поскольку достаточно много, чего достиг сам для себя, теперь надо сделать для других. Для себя всё уже сделано, что-то ещё успеем. Не знаю, спрашиваешь очень далеко, так далеко ещё не мыслю. По крайней мере, на ближайшие два года проекты именно определиться, что мы делаем дальше, понятно, что всё равно я буду помогать и Роскосмосу в продвижении каких-то программ, даже если я не смогу пройти мед. комиссию и завяжу с активной космической деятельностью. Понятно, что есть у меня бизнес проекты, социальные проекты. Наверняка, появится что-то ещё. Ты права, рассказала про книжку. 

Ольга Максимова:

Давай покажем её уже скорее. Ребята, мне удалось первой получить, я, честно говоря, прямо надеялась, что Сергей принесёт. Я думаю, только бы тираж уже успели напечатать, только бы успели. Успели, и вот теперь такая книга есть, она с огромным количеством фотографий, которые Сергей делал. 

Сергей Рязанский:

В первом полёте, как раз когда ты вела Вести МКС. Это результат первого полёта. Сейчас, скажу честно, мы с редактором поработаем над ещё двумя книгами. Одна будет больше букв, меньше картинок. Третья будет больше картинок, меньше букв. Посмотрим, как я это всё успею, и в планах есть ещё несколько подобных проектов. Поэтому я стараюсь, стараюсь популяризировать то, что нравится мне. Стараюсь, чтобы людям было интересно. Я кстати, очень был поражён, как подписчики соцсетей, инстаграма, в частности. 

Ольга Максимова:

Который мы когда-то в своё время тебе начали с нуля, помнишь. 

Сергей Рязанский:

Абсолютно верно. И как они обрадовались вышедшей книге. Потому что я считал, ну что, у тебя всё есть уже в телефоне, в инстаграме, ты всегда можешь посмотреть эти же фотографии, примерно с этими же историями. Но нет, это те люди, которые приходили на презентацию, те люди, которые покупали книги, они оказались двнишними подписчиками, они сказали, что одно дело, это в телефоне, а другое дело, ты держишь в руках. 

Ольга Максимова:

Это правда. 

Сергей Рязанский:

И это здорово, книга, значит, всё-таки представляет до сих пор ценность. 

Ольга Максимова:

Представляет, представляет, и молодое поколение, во всяком случае, в нашей семье себе до сих пор, как ни странно, покупает книги бумажные, а не электронные. 

Сергей Рязанский:

Ну, у тебя очень умное молодое поколение. 

Ольга Максимова:

Не всегда оно таким было, допустим, ну, ладно. Серёжа, расскажи, пожалуйста, вот эта книжка, результат твоей гигантской работы. Я представляю, сколько у тебя фотографий, сколько ты фотографий привёз из экспедиции. Это страшное же дело. 

Сергей Рязанский:

Ты не представляешь. 

Ольга Максимова:

Да и как ты это всё разбирал, я даже не буду спрашивать, это, наверное, такой вопрос, достаточно муторный. Объясни мне, пожалуйста, ведь фотографировать из космоса может, в принципе, любой. Почему именно ты стал таким нашим отечественным апологетом космической фотографии? Потому что тебе это больше всего нравилось, в тебе есть что-то творческое, гуманитарное?

Сергей Рязанский:

Я скажу честно, есть потрясающие космические фотографы, мои коллеги, у которых много очень хороших фотографий. Это и мой прошлый командир, Олег Котов, это и Михаил Тюрин, с которым мы летали, это и Федор Юрчихин, с которым оба раза оказались вместе на станции. И многие другие. Просто не всегда люди готовы тратить время на то, чтобы систематизировать, на то, чтобы действительно написать про каждую фотографию какую-то интересную историю. Это требует достаточно больших усилий. Я бы тоже не справился, честно, я забросил эту книгу перед своим полётом вторым. Потому что мой полёт передвинули на полгода раньше. И ты себе можешь представить, когда у тебя всё расписано, каждый день расписан, у космонавта есть специальный человек, планировщик, который знает твоё расписание на полтора года вперёд. Поэтому, когда моя жена меня спрашивала: Серёжа, когда мы пойдём в отпуск? Я говорил: слушай, что ты меня спрашиваешь, звони Паше, Паша всё знает. Паша - мой планировщик. И получилось, что годовую расписанную подготовку сжали в 2 раза. То есть я фактически дневал и ночевал на работе, и очень большая была нагрузка. Естественно, книжку я забросил, потому что никак. И вытащила этот проект моя младшая сестра, Надежда, которая вцепилась, сказала, что ей это интересно, сказала, что нельзя бросать не доделанным проект. И вот если бы не она, книжки бы не получилось. 

Ольга Максимова:

Ничего себе. Ну, спасибо Надежде, возможно, она подарит нам ещё новую надежду и не одну. Серёжа, а ведь твой дедушка, он имеет отношение к первому спутнику земли. И насколько я знаю, вот эти звуки, которые известны на весь мир, которые можно найти в интернете, если Вы, кстати, не слушали, можно прямо забить «звуки первого спутника Земли». К ним приложил дедушка твой тоже руку. Правда?

Сергей Рязанский:

Да. Мой дед входил в шестёрку первых главных конструкторов, которые создавали нашу советскую космонавтику. Он, каждый главный инженер, который входил в эту шестёрку, возглавлял своё собственное направление. Кто-то за двигатели, кто-то за стартовый комплекс и так далее. Дед за радиоуправление. Система радиоуправления, это и телеметрия, то есть те сигналы, которые мы получаем со спутника, с корабля, параметры ракеты, параметры всех приборов и радиоконтроль. То есть те команды, которые мы выдаём на спутник, на космический корабль с Земли и, соответственно, управление. Дед был всю жизнь секретным и понятно, что система радиоуправления, это современные дроны, это радиоуправляемые танки, разработкой которых занимался Советский Союз в конце сороковых годов после войны, и многие другие интересные проекты, которыми занимался дед. И самое интересное было, когда меня только-только набрали в отряд, должность в трудовой книжке была «кандидат в космонавты», появились мы, молодые набранное зелёные космонавты, кандидаты в космонавты в Звездном городке. И первое занятие, которое у космонавтов проводится, первый курс лекций, история космонавтики, что, по-моему, очень правильно. И вот выходит старый дед, инструктор Звездного городка, начинает рассказывать, рассказывает про шестерку главных, перечисляет пятерых и говорит: а шестого я не помню, ну, секретный он был, в общем, не помню. Так пауза, и народ начинает ржать. То есть те ребята, с которыми меня набрали, они, конечно, знали эту всю историю. Дед недоуменно смотрит на них, говорит: в чём дело? Они говорят: внук шестого вон сидит. Бедный мужик, он позеленел, он покраснел, ему было так стыдно, он так переживал потом, подходил, долго извинялся. Действительно, дед был выдающийся человек, очень многое сделал для развития нашей космонавтики. Жалко, что он никогда не узнал, куда занесло его внука ботаника. Не при его жизни. 

Ольга Максимова:

Удивительно, что при таком дедушке ты достаточно случайно всё-таки попал в космонавты, правильно же я говорю?

Сергей Рязанский:

Абсолютно случайно.

Ольга Максимова:

Ведь ты же, тебе хорошо было в своей биологии, но в какой-то момент понадобились деньги. 

Сергей Рязанский:

Ну, не совсем так. Я расскажу. Действительно, с первого класса я понял, что я хочу заниматься биологией, мне это безумно нравится. Ничего прекраснее природы на нашей планете нет. Живность всякая. растения. Конечно, с возрастом изменились немножко интересы. То есть я пришёл в биохимию, молекулярную биологию, современная наука. Но в 90-е годы, если ты помнишь, ты наверняка сталкивалась, у нас наука была в очень большом упадке. 

Ольга Максимова:

Как, в общем-то, и всё, практически. 

Сергей Рязанский:

Согласен. Все мои однокурсники мечтали уехать на Запад, желательно там остаться, потому что с наукой было очень грустно. Я тоже не исключение, диплом МГУшный я делал в Штатах. И несмотря на то, что я достаточно общительный, коммуникабельный человек, легко адаптирующийся к новым условиям, мне так безумно не понравилось. Единственная польза, которую я оттуда вынес, это свободный английский. Вернулся обратно с мыслью, что либо я нахожу место у нас, в России, где наука ещё впереди планеты всей, любо я ухожу в бизнес. Тогда многие мои однокурсники ушли, основали свои компании, я им даже где-то помогал, где-то работал. И тут я нашёл очень странное место, Институт медико-биологических проблем. По названию непонятно, то ли он создаёт проблемы, то ли решает проблемы. Но это уникальный совершенно научный институт здесь у нас, в Москве, который занимается космической медициной, космической биологией, биоспутниками, медицинским обеспечением космических полётов. 

Ольга Максимова:

Наверное, они работают под прикрытием, раз выбрали себе такое название. 

Сергей Рязанский:

В советское время, наверняка, это всё было очень секретное, сейчас, конечно, это хорошее научное предприятие Российской академии наук. Действительно, мощный институт, и я понял, что к ним прислушиваются. Они настолько уникальны, это просто 99 % стран не могут повторить всё, что можем сделать мы. У нас есть биоспутники, у нас есть полёты космические, у нас есть исследования. И когда даже молодой учёный, как я появлялся на конференции, все слушали, разинув рот, потому что это нечто уникальное. Да, мы, как младшие научные сотрудники получили какие-то копейки, я подрабатывал, крутился, как мог, но хотя бы я занимался наукой. Вот таким образом я попал в биологию плюс космос и потом уже оттуда. 

Ольга Максимова:

В космос плюс биология, плюс инженер. 

Сергей Рязанский:

И потом учёных решили набрать в космонавты, как известно, учёные бывают или умные, или здоровые, я здоровый. Я единственный, кто попал. 

Ольга Максимова:

Я думаю, что ты сочетаешь в себе и то, и другое. Серёжа, по поводу недавно прогремевшего вот этого пиар повода с Илоном Маском. Расскажи, что ты думаешь по этому поводу, по поводу всех этих Falcon, SpaceX, Tesla в космосе и громких заявлениях о том, что теперь нам ничего не надо, у нас теперь есть все своё. 

Сергей Рязанский:

Маск - уникальный человек. Во-первых, это совершенно уникальное умение пиариться. Ведь это то, что, на самом деле, мы плохо умеем. Почему-то в нашем обществе человек пиарящийся, это человек хвастун, выплачивающий себя. В западном мире умение пиариться, это умение привлекать инвестиции, рассказывать интересно о каком-то своём проекте. У нас, например, одна из проблем, это то, что многие учёные не умеют интересно рассказывать о той выдающейся науке, которой они занимаются. Так вот Илон Маск потрясающий пиарщик. Из каждой фигни он делает инфоповод, он делает шоу. Я считаю, что это важно, потому что это привлекает интерес к космонавтике. Конечно, его этот трюк с Теслой, с сидящим манекеном, с музыкой, это красиво. В принципе, если смотреть уже технически, ничего сверхъестественного он, конечно, не сделал. Потому что и посадка ступеней, достаточно такое, своеобразное явление, не сильно оправданное. 

Ольга Максимова:

Ты нам, тем, кто попроще, объясни, посадка ступеней, это когда одна улетела не туда?

Сергей Рязанский:

Это когда ступень обратно приземляется на Землю. 

Ольга Максимова:

И одна улетела в океан. 

Сергей Рязанский:

Да, бывает, улетает, бывает, не садиться, но просто сама идея, в общем, достаточно своеобразная и, может быть, не очень оправдана. По крайней мере, наши инженеры говорят, ничего сложного в этом нет, но когда-нибудь эта технология, просто есть такая вещь, как усталость металла и прочее, просто может подвести. Не такая уж к экономия большая средств. Кроме того, SpaceX, это интересный ход NASA. Ведь государственное космическое агентство, фактически, отдало некоторые проекты на аутсорсинг, то есть на внешнюю реализацию. Понятно, априори понятно, что коммерческая структура будет эффективнее государственной большой машины. Государственная машина единственное, чем обладает, это большим бюджетом. Но в управлении, в гибкости, в мобильности, быстроте принятия решений частные компании конечно эффективнее. Получается, что NASA поручило делать корабли частным компаниям, устроив один конкурс, где участвовало больше 10 компаний, они выбрали трех победителей. Потом устроили второй конкурс, осталось две компании, SpaceX и Boeing. Это интересный ход. Это, на самом деле, изменит потом будущее всей мировой космонавтики, потому что когда у частных компаний появится инструмент для зарабатывания денег, они конечно будут им зарабатывать. То есть как только у Илона Маска появится пилотируемый корабль свой, а он должен появиться в ближайшие годы, то космический туризм пойдёт семимильными шагами вперёд. Следующий шаг, это обязательно быстро достаточно появится, космические отели, будет челнок возить туристо, и т.д., и т.д. Будет и коммерческая научная лаборатория, почему бы нет, заказах таких вполне можно набрать. И туристические отели, и ещё что-нибудь придумают. Это интересно. 

Ольга Максимова:

Но это так страшно, космос такой непредсказуемый, как мы знаем из последних голливудских фильмов. Мой любимый совершенно вопрос. Серёжа, ты ведь наверняка смотрел всякие эти разные фильмы, где выращивали картошку на далёких планетах, где космонавт не удерживался в открытом космосе, его несло, и он сбивал своим скафандром и собой кучу солнечных батарей и рушил МКС. Вот как ты ко всему этому относишься? Это раз, вообще, к этим фильмам. У тебя никогда не было такого, что, ой, не хочу я это смотреть перед полётом, не надо, сейчас ещё нервы себе портить буду. Это первое. Давай с этого начнём. 

Сергей Рязанский:

Во-первых, у нас тоже в этом году появились наши советские фильмы. Профессионалу тяжело смотреть эти фильмы, потому что ты сразу видишь какие-то ляпы, какие-то несостыковки. 

Ольга Максимова:

Это я как фильмы про радио смотреть не могу. 

Сергей Рязанский:

Согласен, то есть смотришь фильм «Гравитация», но очень смешной фильм. Там чёткие два балла по физике, бедные американцы, явно в школе физику мимо проходили. Там столько ошибок, просто банальных ошибок. Фильм «Марсианин» я смотрел уже, прочитав книжку. Потрясающая книжка, в книжке нет ни одного технического ляпа. Книжку всем очень советую прочитать тем, кто ещё не прочитал, по-моему, отличное произведение. Наши фильмы, которые вышли, двоякое чувство. Изначально полное неприятие, потому что, ну как же, погодите, всё было не так. Я прекрасно знаю Алексея Архиповича Леонова, я прекрасно знаю Джанибекова и Савиных, я представляю, каково им, реальным людям, про которых эта реальная история, смотреть на ту голивудщину, которая появилась. На то, чего не было в реальности и не могло быть. Но, с другой стороны, потом, пообщавшись с друзьями, посмотрев на реакцию людей, посмотрев, какие эмоции эти фильмы вызывают, я понял, что это имеет место быть. Они, эти фильмы должны быть. Да, это художественный взгляд на реальное историческое событие. Но, наверное, это важно, потому что это всё-таки вызывает огромный интерес к космонавтике, кучу эмоций. Но если посмотреть отзывы, то больше 90 % это отзывы положительные. Несмотря на откровенные ляпы, которые люди, интересующиеся космосом, видят. Это здорово. 

Ольга Максимова:

Серёжа, вот ты был командиром экипажа, можно так сказать Марс-500. Да? Когда мы полетим на Марс? Это раз. Второй вопрос, когда там будут станции и на Луне тоже. Это два. И третье, можно ли привезти оттуда какую-нибудь заразу, как из фильма про Кевина, про маленького глистообратного червячка, который превратился в Змея Горыныча, прилетевшего сожрать всех землян. Давай по порядку. 

Сергей Рязанский:

На Марс технические возможности полететь уже есть. Как только мы перестанем на Земле ругаться и тратить деньги на милитаризацию всего, что только есть, у нас появятся деньги на космическую науку и, в частности, на интересный проект, как полёт к Марсу. Полёт, это проект настолько дорогостоящий, что я уверен, что одна страна не в силах вытянуть подобный грандиозный проект. Это должно быть содружество стран, совместный проект, сотрудничество. Ну и, конечно, когда у нас станет поспокойнее, и мы сможем на Земле работать так же мирно, как мы сейчас работаем на международной космической станции. 

Ольга Максимова:

А мирно там всё?

Сергей Рязанский:

Да. Это удивительное место, где нам нечего делить. Ты работаешь с коллегами, да, мы очень часто и там, кстати, обсуждаем какую-то политику. Но ты понимаешь, когда Вы оба любите то дело, которым Вы занимаетесь, всё остальное отходит на задний план. Может быть, где-то подискутировали, где-то поржать, на станцию поставляются российские новости, американские новости. То есть я смотрю американские, он смотрит русские, встречаемся вместе, ну да. Одно и то же событие, интерпретация полностью противоположная. Так репу причесали, выбрали среднюю точку зрения, как-то подискутировали. На станции действительно работаем дружно, и это очень здорово. Я уверен, что мы можем и в будущем тоже работать. Когда это будет, вот когда ругаться перестанем и делить. Сверху когда ты смотришь, на Земле не видно границ. И ты понимаешь, что все границы, которые у нас есть, они все в наших головах. Мы их сами себе придумываем. 

Ольга Максимова:

Космические монстры. 

Сергей Рязанский:

Космические монстры. Я всё время, когда студентам рассказываю про то, почему нам надо лететь на Марс, помимо флаговтыкательства, подвига человека и прочего я говорю, что подобные проекты интересны тем, что будет огромная технологическая отдача. Ты разрабатываешь что-то, и вот это что-то обязательно будет востребовано здесь, на Земле. Например, в случае с Марсом это новые системы связи, новые двигатели, защита от радиации, это микробиологическая защита, причём двойная. Мы не хотим привезти наших микробов туда, на Марс, чтобы не загрязнять, и с Марса тоже не хотим ничего привезти. Поэтому это. Утилизация мусора и многие другие. 

Ольга Максимова:

Давай тогда с тобой ещё немножечко поговорим все-таки о бытовухе, потому что мне зрители не простят, если сейчас не будет немножко о носках космонавтов, о футболках. Во-первых, смотри, носки на 3 дня рассчитаны у космонавта. 

Сергей Рязанский:

Ну, да. 

Ольга Максимова:

Футболка с длинным рукавом на 5 дней. После чего футболка, насколько я помню, переходит в разряд спортивного инвентаря. 

Сергей Рязанский:

Да. 

Ольга Максимова:

Есть ли, как бы это тебе спросите, есть ли в космосе запахи, не меняется ли восприятие и, соответственно, о духане на МКС. 

Сергей Рязанский:

Скажу честно, атмосфера на МКС удивительно чистая. Во-первых, по тому, что у нас стоят молекулярные фильтры, которые очень здорово чистят воздух. Во-вторых, у нас применяются, в частности, космические технологии. Та же самая маечка есть с серебряными нитями. Вот это современная технология, кстати, которая была разработана для космоса. И сейчас подобные вещи просто можно купить в спортивном магазине в каком-нибудь хорошем. Фирмы говорить не буду, чтобы рекламу не делать. Эта обработка ткани, и эти современные ткани просто убивают все микроорганизмы, которые есть. Поэтому ты позанимался физкультурой, а майка не пахнет. Это, на самом деле, тоже космическая технология, которая в будущем войдёт и в нашу повседневную жизнь. С другой стороны, станция - это рай для мужчины. Носки поносил и выкинул, их не надо стирать.

Ольга Максимова:

Серёжа, скажи мне, боятся чего-нибудь космонавты. Ну, было страшно чего-нибудь, ну, признайся. Вот твой первый выход в открытый космос, неужели тебя не потряхивало?

Сергей Рязанский:

Как говорят наши психологи, если человек ничего не боится, это клиент психиатра. Нормальный человек нормально имеет свои какие-то собственные страхи. У всех они разные. И бояться - это нормально. Другое дело, что нас учат с этим страхом справляться. Потому что страх может не позволить себе действовать разумно, хладнокровно, руки будут дрожать, соображать будешь плохо. Поэтому взял страх, запихал его куда-то вглубь и действуешь так, как учили. Но страх тебя держит в тонусе, и это хорошо. У меня, например, мой самый большой страх, это не страх за собственную жизнь, хотя толщина стенки станции 1,5 мм. Когда ты взлетаешь... 

Ольга Максимова:

1,5 мм стенка станции, ты шутишь?

Сергей Рязанский:

Нет, это правда. Когда ты взлетаешь на ракете, ты понимаешь, что это огромная бочка с порохом, которой ты не управляешь. И черт его знает, как она там рванёт. Но ровно через 528 секунд ты будешь там где-то. Мой самый большой страх, честно, эту подвести людей, плохо выполнить работу. Ведь я 10 лет доказывал, что я учёный, могу быть хорошим бортинженером. И если я где-то налажаю, если где-то ошибусь, вот эти 10 лет пойдут прахом. И те люди, которые меня готовили, которые в меня поверили, которые потом сделали меня командиром экипажа, они подойдут и скажут: ну, Серёжа. Вот это для меня гораздо больший страх. Первый выход в открытый космос было очень смешно, потому что, да, первый выход, я готовился, волновался. 

Ольга Максимова:

Ты же факел выносил, по-моему, в первый выход.

Сергей Рязанский:

Да, как раз и была основная задача.

Ольга Максимова:

Олимпиада в Сочи.

Сергей Рязанский:

Мы с Олегом Котовым, с моим командиром выносили Олимпийский сочинский факел в открытый космос. И каждому, кто выходит первый раз, даётся 10 минут на адаптацию. Посмотреть, как там вокруг, посмотреть, разжимаются ли руки и прочее. В общем, я вылезаю из люка, Земля говорит: у Сережи есть 10 минут, давай, осваивайся. Да, кстати, ребята, напоминаем Вам, через 15 минут начало прямого эфира. И тут я понимаю, что мне надо за 15 минут успеть расставить кучу камер, и тут же я забыл, что открытый космос, что мне надо что-то делать. Я бросился расставлять эти камеры, потому что мне надо было расставить, направиться на люк, включить, из люка уже выходил Олег с факелом. В общем, часа через полтора после того, как мы закончили снимать все это выдающееся шоу, Земля говорит: ну всё, ребята, перерыв 7 минут, отдыхайте. И тут я: о, я же в открытом космосе, круто. 

Ольга Максимова:

Слушай, а правда, что спутники, для меня это было каким-то откровением, если я не права, я блондинка, исправь. Правда ли, что спутники, я думала, что там выстреливают, какой-то специальный аппарат, что их запускают, чуть ли не вручную. Как шары, для боулинга. 

Сергей Рязанский:

Есть разные спутники, есть разные задачи. Есть спутники, которые выводятся на ракете, есть студенческий проект, называется Кансат, как-то так. В общем, спутник в банке. Банка такая, из-под Колы, именно и названия оттуда взялось, что изначально твой спутник должен был быть маленьких размеров. И американцы совместно с японцами, в японском модуле поставили такую рогатку, куда заряжаешь эти маленькие спутники, и они выстреливаются. Заряжают изнутри станции, потом специальный шлюзовой отсек, и эта рогатка выезжает снаружи станции и выпуливает эти спутники. У нас же есть ещё один проект под названием «Радиоскаф». Это спутники, в основном созданные студентами, то есть нашими будущими Королевыми и прочими талантами для разных задач. И они, во-первых, больше и, во-вторых, вот именно их как раз космонавт выкидывает, запускает во время выхода в открытый космос. И в этот раз мы запустили, по-моему, пять спутников, при этом у некоторых у них разные задачи. Кто-то посылает какие-то сигналы на Землю. Часть спутников переговаривались друг с другом, то есть это было спутниковая группировка, мы должны были их запустить с паузой между запуском не меньше 10 секунд. В общем, это специальная научная задача, это, фактически, научный эксперимент, но сделанный нашими молодыми инженерами, будущими талантами. 

Ольга Максимова:

Сережа, про инопланетян спрашивать не буду, потому что Сергей не любит этот вопрос, их нет. 

Сергей Рязанский:

Я верю, что они есть. 

Ольга Максимова:

Да, они их не видел. Вопрос про «чем пахнет открытый космос». Я в своё время слышала, что ты говорил, что сваркой какой-то. 

Сергей Рязанский:

В этот раз после одного из выходов мы устроили, выход, по-моему, американский, не помню. Устроили совместный ужин, сидим, разговариваем. Ну, в частности, зашёл, это на станции, на станцию зашёл разговор о том, ребята, как же описать вот этот специфический запах, который распространяется по всей станции после того, как объединяется объем выходного отсека, который был 6-8 часов в открытом космосе и, соответственно, станции, и люди вернулись. И ты чувствуешь, даже не выходя в открытый космос, ты чувствуешь этот специфический запах. Пятеро из шести пришли к мнению, было мнение металлическая сварка или тормозящий трамвай. Специфический запах горящего металла. Шестой человек почему-то сказал, запах грибного супа. Мы задались вопросом, интересно, из каких грибов он ел этот супчик, потому что очень странные ассоциации. Но вот тормозящий трамвай, по-моему, хорошая и смешная, правильная ассоциация. 

Ольга Максимова:

Сережа, у нас прямо время кончилось, обидно, столько вопросов для себя было. Как обычно, ничего не успели. Давай прямо блицем. Самое приятное, что тебе присылали с Земли в посылке?

Сергей Рязанский:

Красная икра. 

Ольга Максимова:

Можно ли пронести чуть-чуть на МКС американцам, хорошо. 

Сергей Рязанский:

Официально нет. 

Ольга Максимова:

Так, подожди, подожди, а как ты относишься к этой истории, билет на Марс в один конец. 

Сергей Рязанский:

Очень плохо, потому, что если человек не хочет вернуться, это значит, что у него с нормальной жизнью, с обычной жизнью что-то не так. Плохо. Нормальный человек будет хотеть вернуться к себе домой, к своим друзьям, поделиться впечатлениями и так далее. По крайней мере, так говорят наши психологи. Что если человек согласен лететь в один конец... 

Ольга Максимова:

Он не вполне нормальный. 

Сергей Рязанский:

Его надо обследовать. 

Ольга Максимова:

Что ты самого необычного брал с собой на МКС?

Сергей Рязанский:

Твой магнит. 

Ольга Максимова:

Я отправляла свой магнит на холодильник. 

Сергей Рязанский:

Который потерялся там, на станции, но это значит, что ты всё ещё летаешь на станции. Просто мы не знаем, где. 

Ольга Максимова:

Что самое необычное, что ты забрал с собой, самое дорогое тебе, что ты забрал обратно. 

Сергей Рязанский:

Я забрал олимпийскую Чебурашку, которая летала со мной в прошлом полёте, и я её оставил там, символ нашей олимпийской сборной. Она летала вместе со мной на станции. В этом полёте вдруг она нашлась, я понял, что это судьба, Чебура надо вернуть обратно. 

Ольга Максимова:

Без чего больше скучал, без чего, не без кого. 

Сергей Рязанский:

Пицца. 

Ольга Максимова:

Что ты с наслаждением сделал первым делом, когда вернулся домой. Только давай прилично. 

Сергей Рязанский:

Пошёл в душ. После первого полёта просто тупо сидел минут 10 и смотрел, как падает вода. 

Ольга Максимова:

Спасибо тебе большое. У нас, друзья, очень много вопросов, которые не успели сегодня остаться с ответами, но я надеюсь, что Сергей к нам ещё когда-нибудь обязательно зайдёт в гости. 

Сергей Рязанский:

Обязательно. 

Ольга Максимова:

С наступающим днём космонавтики ещё рано поздравлять. Спасибо тебе большое за то, что ты нашёл время. 

Сергей Рязанский:

Спасибо. 

Ольга Максимова:

Какие-нибудь пожелания есть слушателям? Приходите, книжку покупайте. 

Сергей Рязанский:

Космического терпения, космической удачи и конечно, космического здоровья. 

Ольга Максимова:

С нами сегодня был Герой России, лётчик-космонавт Сергей Рязанский. Шоумастгоуон, меня зовут Ольга Максимова, до встречи.