Ольга Максимова:
Здравствуйте, меня зовут Ольга Максимова, это проект «Шоумастгоуон» на канале Mediametrics, спасибо, что Вы с нами. У нас в гостях сегодня Александр Маленков. Это главный редактор журнала MAXIM, это писатель, это сценарист, и это просто человек с уникальным чувством юмора и невероятный тонкий тролль, как я его себе сегодня позволила себе назвать. Привет, Саша!
Александр Маленков:
Да, спасибо, привет! Да, интересная формулировка, тонкий тролль, какой-то мифический персонаж.
Ольга Максимова:
Бывает толстый, бывает тонкий.
Александр Маленков:
Ну, что-то из опер, из мифов.
Ольга Максимова:
Кстати, с Днем космонавтики тебя!
Александр Маленков:
Само собой, тебя тоже, как космонавт космонавта.
Ольга Максимова:
Но у меня, между прочим, есть друг знакомый, космонавт. Но я его вырастила из ещё человека, который не летал в космос. Мне пришлось ним дружить задолго до этого.
Александр Маленков:
И что, прямо реально он там был?
Ольга Максимова:
Он уже два раза там был, он выносил олимпийский факел в открытый космос.
Александр Маленков:
Зачем он вернулся, господи? Там так хорошо.
Ольга Максимова:
У него тут много детей.
Александр Маленков:
Тем более не понятно.
Ольга Максимова:
Слушай, а ты, кстати, не мечтал в детстве стать космонавтом. Мы с тобой принадлежим к тому поколению, когда дети ещё мечтали об этом.
Александр Маленков:
Я думаю, меня завораживали, конечно, вообще, космическая романтика научно-фантастическая, но чтобы самому... Как-то я помню, что нам всегда совали, тыкали под нос настоящих космонавтов, они все рассказывали, как тяжело готовиться. И у меня с детства, я помню, что нужно в центрифугах вертеться, а меня даже укачивало в автобусах. Поэтому я как-то сразу понял, что это не моё. Я до сих пор так считаю. Тут я ещё углубился в тему, я выяснил, что там, в принципе, живое участие людей в космических полётах, это уже страшный анахронизм, там, по большому счёту, нечего делать. Потому что компьютеры и роботы справляются намного лучше. Так что нам не светит.
Ольга Максимова:
Ты знаешь, между прочим американцы, как мне удалось выяснить из одного неофициального источника, они отправляют в космос людей, которые не шибко-то и космонавты. То есть если у нас это в основном военные, люди, которые проходили подготовку.
Александр Маленков:
Лётчики, да.
Ольга Максимова:
У них это более такая социальная программа. То есть они выбирают туда людей, которые чем-то отличились, например, военными действиями в Ираке, или у них чего-нибудь нет. Короче, обычный белый среднестатистический мужик полететь в космос может вряд ли. Поэтому они отправляют туда по социальным таким своим показателям людей, и их может прямо стошнить, пока они летят.
Александр Маленков:
Кто убирать будет? Я вспоминаю, у меня в детстве, раз уж мы про поколение заговорили, был проигрыватель, там были пластинки, юмор когда ходил такими путями, Райкина пластинка. У него была такая миниатюра, там человек летит на Луну, к нему все подходят, мама пирожки суёт. и там какой-то гражданин говорит: слушайте, а Вы зачем туда летите? Но, так. А, я понимаю, не хотите говорить, алименты, да? Нет, нет никаких алиментов. А что, жена не очень, поэтому, да? Нет, всё хорошо. Говорит: а зачем Вы тогда туда летите? Я вот воспринимаю полёт в космос, как эскапизм, убегание от проблем. Ты на Земле родился, тут и давай, решай проблемы, а то много умных товарищей.
Ольга Максимова:
Но это нужно тогда на Марс лететь, one way ticket.
Александр Маленков:
Ты представляешь, что я выяснил. Я брал интервью с одним очень известным учёным астрофизиком недавно, вот мы в журнале MAXIM сейчас с учёными делаем интервью. Он мне разломал, конечно, все мои романтические мечты. В общем, на Марсе люди никогда не полетят.
Ольга Максимова:
Как?
Александр Маленков:
Потому что, объясняю, проблему космической радиации пока решить никто не в состоянии. То есть возле Земли, Земля немножко экранизирует, радиация отклоняется магнитным полем, плюс вообще космос даёт радиацию. Если ты возле Земли, как минимум, у тебя со спины Земля ещё охраняет. Можно долететь до Луны, хапнуть радиации, но так, что ты вынесешь, какую-то допустимую дозу. До Марса невозможно. Это нужно обить каким-то железобетоном космический корабль, просто тупо сделать очень толстые стенки, чтобы радиация не попала на человека. А этого никто не может делать, это очень тяжело. В общем, эта проблема пока полностью препятствует проекту полёта человека на Марс. Невозможно. И, кстати, жить на Марсе тоже невозможно, только сильно-сильно под землёй. В общем, пока не знают, как решить, так что забудь, Оля, забудь.
Ольга Максимова:
Что мы всё о космосе, да о космосе, давай о тебе немножко.
Александр Маленков:
Давай.
Ольга Максимова:
Саша, ты столько уже времени возглавляешь один и тот же журнал. Редко такое бывает.
Александр Маленков:
Я самый долгоиграющий главный редактор из ныне действующих.
Ольга Максимова:
У меня просто был такой опыт, когда я 12,5 лет, почти 13 проработала на одной и той же радиостанции. Я поняла, что я проросла туда корнями, эта радиостанция проросла корнями в меня, и разрывать связь было безумно сложно. Я так подозреваю, что, наверное, ты тоже когда-то задумывался на эту тему.
Александр Маленков:
Я задумывался на эту тему года через три после того, как я возглавил и запустил журнал MAXIM в 2002-м году. Я думал: ну, отлично, мне 29 лет, прекрасная работа, поработать несколько лет. Потом прошло несколько лет, я думаю, так, а всё так хорошо, всё развивалось, все бурнее и бурнее, я думаю, так, секундочку, я хотел несколько лет, вот они уже прошли, что же дальше. Ну ладно, ещё посижу, ещё посижу. В общем, прошло 16 лет, вот сейчас в апреле ровно, кстати, 16 лет мы запустили, был запуск 1 апреля 2002г. Я понимаю, что это как-то странно по нынешним временам, и как-то даже это может вызвать какую-то жалость, что человек 16 лет на одном и том же месте. Я как-то оправдываюсь даже всё время, вот и сейчас сижу. Но я ровно не вижу, никак не нахожу хоть одну причину сменить род деятельности или что-то представить более интересное, чем работа главного редактора журнала MAXIM. Оно не повторяется, там почти нет рутины. То есть у тебя каждый месяц абсолютно чистый лист. Вот делай всё, что хочешь. Журнал MAXIM очень разноформатный, там можно делать, что угодно. Я работал до этого в Men's Health, и там были очень строгие ограничения по темам, что можно, что нельзя. Я мечтал, кстати, тогда работать в MAXIM, мечта сбылась. Но здесь вообще, что хочешь, резвись. Поэтому куда ещё переходить, где мне ещё большую свободу действий дадут. Нигде. Поэтому как-то всё ещё сижу.
Ольга Максимова:
Мне просто кажется, что именно на Ваших страницах, где я, как человек, работавший на радио, искала тоже повода для вдохновения. А у Вас их всегда было предостаточно, надо сказать. Мне кажется, что чуть ли не на страницах Вашего журнала я читала что-то вроде, что на одном месте более трёх лет засиживаться нельзя.
Александр Маленков:
Да, есть такое, трёх, семи, есть разные теории. Но одно дело, теория, а другое дело, практика. Ну, наверное, по идее, для саморазвития, для жизненного опыта. У меня вообще жизненный опыт отсутствует в мои преклонные годы. Я никуда не уезжал из района, в котором родился, даже из микрорайона. Я всю жизнь практически на одной работе. Я нигде не жил, я дольше, чем на месяц, я один раз в жизни уехал из Москвы на месяц в Гоа. Просто так, на новогодние праздники. Это всё. То есть у меня нет биографии практически, у меня ничего в жизни не было. Я даже в армию не хотел.
Ольга Максимова:
Извини, а ты в Гоа не просветляться ли ездил?
Александр Маленков:
Нет, просто отдыхать, тусоваться на Новый год. Нет, я вернулся с депрессией оттуда, даже эта попытка сбежать оказалась провалом. Поэтому вот такой я оказался, я не думал, что я такой стабильный и постоянный. Я всё думал про себя, что я авантюрист, романтик в детстве, что меня ждёт какая-то бурная жизнь. Она довольно бурная, но не в географическом смысле, а в каком-то, видимо, внутреннем.
Ольга Максимова:
Тебя не раздражает слово «глянец»? Или ты воспринимаешь его, как нормальный термин.
Александр Маленков:
Нет, я люблю слово «глянец», он должен быть, это прекрасный жанр, это развлекательный жанр, это легкомысленный жанр, у нас очень серьёзная жизнь, я считаю, очень всем не хватает развлекательного и легкомысленного, очень лёгкого отношения к жизни. Это примерно то же, что в детстве. Вот были детские журналы, но в каком-то смысле они ими и остаются, то есть они такие наивные, со своей какой-то прекрасной позитивной системой ценностей. Они тешат внутреннего ребёнка, и мужские, и женские. Там всегда все хорошо, все счастливы, и это, я считаю, они несут людям добро и радость, если уж говорить.
Ольга Максимова:
Нет, я-то только за, я только за то, чтобы нести радость и добро людям.
Александр Маленков:
Нет, то, в чем глянец обвиняют, я считаю его достоинствами. Что там, вот, они приукрашивает жизнь. И прекрасно, кто-то должен приукрашивать жизнь. Кто-то должен какую-то сказку создавать. Это такие взрослые сказки, что женские, что мужские. Не надо их воспринимать слишком всерьёз, не надо себя сравнивать, девушкам не надо себе сравнивать с героинями глянцевых обложек. Потому что это, конечно, не совсем правда то, что они видят. Как минимум, один этот кадр, это труд десятка, я даже не про ретушь сейчас пресловутую, крики «фотошоп», вот что меня бесит, это бесконечно, как только слово «глянец», тут же возникает «а, фотошоп». Бог с ним, с фотошопом, это труд осветителей, визажистов, парикмахеров, фотографов, чтобы создать вот этот прекрасный образ, это большой.. Они сами так не выглядят в жизни. Это картинка, это мечта.
Ольга Максимова:
А как ты видишь, среднестатистическая какая-то девушка, мышка невзрачная, как ты понимаешь, что она будет выглядеть хорошо. Или ты вообще этим не занимаешься, у тебя есть специальный человек.
Александр Маленков:
Нет, смотри, во-первых, у нас, нет, я очень, когда мы начинали, надеялся, что в журнале MAXIM возникнет человек, который знаком со звёздами, который будет их приглашать сниматься. Но человека не возникало, в итоге я сам стал этим человеком. Мы всё-таки снимаем звёзд, мы берём по внешним данным и по популярности. Я не говорю, да, я могу авторитетно заявить, что можно красивую фотографию сделать не то, что из кого угодно, из чего угодно.
Ольга Максимова:
Даже меня красиво фотографируют.
Александр Маленков:
Тебя уж тем более. Конечно. Оля, все женщины красивы, безусловно, а уж сделать шедевр фотографический, это абсолютно дело техники. Узнают потом, идентифицируют ли героиню с её оттиском на бумаге или нет, это другой вопрос. Но это магия, фотография - это магия. Соответственно, конечно, мы набираем красивых, ну, не набираем, ищем, мучительно ищем каждый месяц, кого поставить на обложку. Желательно, чтобы была очень красивая и очень популярная девушка. Но Вера Брежнева одна.
Ольга Максимова:
И поэтому она у Вас, по-моему, участвовало раза 3.
Александр Маленков:
Больше, точно, 4, может 5.
Ольга Максимова:
Это вместе с «Виагрой»?
Александр Маленков:
Да, ну конечно, да. Поэтому в журнале убивает, раздражает очень конвейерность. То есть она и заставляет что-то делать, потому, что, если доводить до идеала и заниматься перфекционизмом, мы бы делали один номер в год примерно, мы бы его полировали, долго подыскивали каждый кирпичик в этой истине. Но поскольку есть дэдлайн, то приходится всё время компромисс между перфекционизмом и дедлайном.
Ольга Максимова:
Я просто думаю о том, что ты же такой извращенец-перфекционист, действительно. Ты очень умный.
Александр Маленков:
Спасибо.
Ольга Максимова:
Ты, мне кажется, смотришь на человека, и тебе не надо даже вообще с ним говорить для того, чтобы понять, что он собой представляет.
Александр Маленков:
Вы мне льстите.
Ольга Максимова:
Нет, может быть, я ошибаюсь.
Александр Маленков:
У меня, конечно, больше опыта общения с женщинами, как-то мне с ними, в принципе, в жизни комфортнее, проще, и работать, и общаться. Общение мужчин, друзей, это всё равно всегда какое-то соревнование, это всё равно ты играешь какую-то роль. Между мужчиной и женщиной, слава богу, нет конкуренции. Поэтому можно быть более искренним. Поэтому, мне кажется, я женщин понимаю чуть лучше, чем мужчин. Но я точно не могу сказать, что я кого-то вижу насквозь. Вообще, большую часть времени я провожу за компьютером.
Ольга Максимова:
Хорошо, давай по-другому поставим вопрос. Вот смотри, ты смотришь на девушку, тебе нужен герой, героиня для твоего номера, для твоей обложки. И ты понимаешь, что она дура, она тебе не нравится, но при этом она дико популярна. У неё миллионы подписчиков, у неё, что ты будешь делать?
Александр Маленков:
Да, это типичная ситуация. Я с радостью её с возьму. Ещё раз, глянцевые журналы берут реальность, плохонькую, скучную, корявенькую и делают из неё сказку. Это относится ко всему. Все эти прекрасные советы, все эти прекрасные машины, которые, скорее всего, никогда читатель не сможет купить. Все эти девушки, с которыми он никогда не сможет сблизиться ему приезжают, вот они, у него в руках. И точно так же люди не идеальны, тем не менее, знаменитости, они не модели, они и внешне, там у всех свои сложности, а уж внутренне я уж вообще молчу, люди в шоу бизнесе, это не учёные, не философы, они очень обычные люди. Я не говорю, что они глупые, они обычные, просто, как средний на улице. Мы можем досочинить что-то, мы приукрашиваем реальность, это наша работа. Поэтому не надо верить, но то, что получается... Вы же не расстраиваетесь, что Василисы Прекрасной не существует в жизни. Вот и не надо расстраиваться, что та героиня, которая Вам кажется идеальной на страницах журнала, в жизни не совсем такая.
Ольга Максимова:
То есть Василиса, на самом деле, могла бы быть не очень прекрасной.
Александр Маленков:
Лягушка, да, говорящая.
Или Василисой ужасной, только с ретушью.
Александр Маленков:
Вот да, мы берём говорящих лягушек и делаем из-за них Василис. Если не обидятся, конечно. Хотя, кому какое дело.
Ольга Максимова:
Нет, например, это очень хорошо, это то, что надо. Я рада, что ты так откровенно с нами разговариваешь. Слушай, ну вот ты говорил, что ты женщин понимаешь гораздо лучше. А скажи мне с высоты прожитых лет.
Александр Маленков:
Да, я уже могу.
Ольга Максимова:
С высоты твоего опыта. Для женщины всё-таки нужно быть умной или достаточно просто быть хорошенькой и хорошо танцевать?
Александр Маленков:
Чтобы что? Быть счастливой?
Ольга Максимова:
Ну, к примеру.
Александр Маленков:
Что значит достаточно. Чтобы быть счастливой, нужно родиться счастливой, нужен счастливый характер, это я давно понял. Я столько наблюдал неказистых девушек и популярных, и счастливых, и столько дико закомплексованных красоток, которые абсолютно искажённо сами себя воспринимали, что даже полез и нашёл название этого синдрома, дисморфофобия. То есть когда какая-то часть тела искажённо воспринимается. На первом месте, по-моему, носы там по популярности. И девушке кажется, что у неё не такой нос, и все только на него смотрят, только о нём думают и говорят, и видят только её нос. Хотя, она, допустим, красотка. Это в её голове. Так вот, каждая вторая девушка больна дисморфофобией. У кого что. Так вот, продолжая мысль, я столько видел красоток с комплексами несчастных в силу характера или искажённого самовосприятия, что точно могу сказать, что для счастья внешность не главное.
Ольга Максимова:
Но огромное количество женщин при этом, это я сейчас тебе не вопрос задаю, а делюсь собственным наблюдением. Они кладут годы, месяцы, часы, сутки своей жизни на то, чтобы, например, исправить линию своего галифе. Потому что там что-то такое неровное.
Александр Маленков:
Но вот они ждут, что после этого изменится жизнь.
Ольга Максимова:
Они трут щётками, мажут скрабами, и на это уходит какое-то огромное количество энергии.
Александр Маленков:
Значит, изменится только галифе, скорее всего, они всё равно не будут довольны. Это может придать некой уверенности в себе, да, когда ты избавляешься от какого-то комплекса. И пластическую операцию они делают не для окружающих, а для себя. И вот есть очень популярная в шизофрении такая мания, галлюцинация, что человек думает, что он проглотил змею или лягушку. Это вот прямо классика психиатрии. И он не верит, когда ему говорят, что лягушки не могут пролезть в пищевод, что они не живут в животе. Он живёт полноценной жизнью в полной уверенности, что у него в животе змея.
Ольга Максимова:
Ты хочешь сказать, что и таракан не может пролезть в ухо и добраться до мозга.
Александр Маленков:
Ну, таракан меньше, он может, а змея не может. И знаешь, что делают? Очень часто делают операцию, псевдо, то есть говорят: да, у Вас лягушка, поедемте в кабинет. Ему делают наркоз, ему делают, разрезают живот, тут же зашивают, чтобы был красивый шов и говорят: просыпайтесь, больной, Вы излечены, лягушку вынули, видите, шов, вот мы её достали. И он после этого живёт абсолютно нормальной жизнью.
Ольга Максимова:
И не думает о том, что к нему может залезть ещё одна лягушка?
Александр Маленков:
Как повезёт. Но главное, что то же самое происходит с пластическими операциями. То есть у неё в голове есть образ её длинного носа. Кроме неё об этом никто не знает. Так же, как про лягушку в животе у психа. И она делает эту операцию и просыпается, у неё прекрасный нос. Хотя, опять же, окружающие не отличат. И после этого она перестаёт думать о своём комплексе. И в этом смысле, может быть, стоит делать операции. Но, к сожалению, многие настолько критически к себе уже настроены, что, перестав думать о носе, они начинают думать о губах, после губ о щиколотках, о волосах. В общем, просто недовольство собой, это самый главный залог несчастья, а, в общем, довольство собой, это залог счастья. Поэтому надо быть довольной, весёлой, расслабленной, и это куда больший залог успеха, чем красивая внешность.
Ольга Максимова:
Саша, я сейчас ловлю себя на мысли о том, что мы говорим с тобой о носах, о щиколотках, о целлюлите и прочих вещах. А у тебя же ведь настолько глубокий потенциал. Ты прекрасно говоришь на тему политики, ты разбираешься во всех сферах жизни, самых сложных. У тебя никогда не было такого комплекса, что ты не занимаешься серьёзной, так называемой, журналистикой.
Александр Маленков:
Я понял, этот комплекс есть у всех глянцевых людей, у всех глянцевых журналистов есть ощущение, что они не настоящие. Их никогда не цитируют, они пишут довольно интересные, может быть, статьи, такие, что называется lifestyle таки, немножко вне времени, об отношениях, о психологии. Но они никогда не попадают в новости, их не разбирают на цитаты. Всё время нам кажется, что мы ненастоящие журналисты, я думаю, кстати, отчасти, это соответствует действительности. У меня тоже был такой комплекс, но не то, что я бы хотел так сильно им быть. Я всегда любил смешить людей, я хотел смешно писать, сочинять что-то и то, что это вылилось в некую форму журналистики, это для меня приятный сюрприз. Мне было бы скучновато иметь дело с реальностью. Мне больше нравится быть сказочником. Но поскольку некое внимание к моей персоне в последние годы, скромной, просто по отношению к предыдущим годам, имеет место. И меня стали куда-то звать, какие-то задавать вопросы на темы, в которых я не эксперт, а я ни в одной теме не эксперт, я абсолютный обыватель, я просто, как журналист, профессиональный дилетант. Я знаю чуть-чуть обо всём. Меня сейчас позвали на радио, задают вопросы, почему, я всё думаю. Видимо, просто у меня просто достаточно размят язык, я могу довольно банальные вещи говорить бойко, а это в наше время уже вполне себе выглядит, как интересное общение. Я вообще заметил, что ответ на вопрос «как? куда?» более важен, чем ответ на вопрос «что?». Если ты делаешь что-то не слишком важное, но это хорошо выглядит, ты делаешь это красиво, как-то бойко, уверенно, и людям это просто нравится, то это куда лучше, чем когда ты что-то пытаешься сказать или сделать серьёзное, но выглядит это по форме как-то немножко коряво. Вот, например, моя соратница, Тата Олейник, она мой зам, она более настоящий писатель и журналист, чем я, она вообще Литинститут закончила. И у них читал лекции по истории античности не кто-нибудь, а сам Гаспаров, самый главный специалист. Я говорю: ну как это было? Потому что когда читаешь Гаспарова, это просто полёт, это феерия. Говорит: это было ужасно. Он заикался, он становился носом к доске и что-то бубнил. И мы, если успевали, записывали, если не успевали, нет, он отбубнивал свою пару и уходил. То есть это было настолько... Или вот, извините, Бродский, недавно я тут наткнулся. Читает собственное стихотворение. Ну, ребята, это невозможно слушать, это дико монотонно, в общем, мысль моя в том, что форма важнее содержания стала в 21-м веке. И тут оказалось, что я могу довольно уверенно и бойко нести чушь. Это важнее, чем если позвать эксперта, который будет, заикаясь и запинаясь, говорить действительно важные вещи. Просто такое количество информации вокруг, что уже становится востребована та, которая легче подана.
Ольга Максимова:
Да ты радиоведущий, Боже мой.
Александр Маленков:
Да, я бы мог.
Ольга Максимова:
Нести чушь, это же наша профессия.
Александр Маленков:
Да, абсолютно. Вообще, у глянцевых и радийных много общего. Они все имеют комплекс перед телевизионщиками, которые главные медиа, они такие вторичные по отношению к телеку, и поэтому очень часто находят общий язык.
Ольга Максимова:
Давай тогда с тобой ещё поговорим о неких комплексах. Вот смотри, был период, когда глянец был очень популярен. Да вообще, был период, когда журналы были очень популярны. Давай вспомним наше с тобой детство, когда мы смотрели «Юный натуралист» или, не знаю, какие журналы ты любил, «Мурзилки» и прочее.
Александр Маленков:
Да, «Ровесник» когда был в перестройку, это был вообще рупор.
Ольга Максимова:
Родители, они читали журнал «Нева» или что-то там ещё в этом духе. Потом наступил прекрасный период, скажем так, наверное, ты был тинейджером в то время, может быть, чуть-чуть постарше, когда появились такие журналы, как «Птюч» и «Ом», это просто был отвал башки. Все покупали.
Александр Маленков:
Девяностые, это был расцвет во всём мире журналов, просто и технологически они достигли больших высот, и профессионально, они бы и дальше были всё круче и круче, если бы не то, мы все понимаем, что. Просто интернет убил журналы. Потому что они были яркими, интересными источниками всё же информации. И человечество, на мой взгляд, до эпохи интернета прозябало в ситуации, в состоянии информационного голода. А уж какие мы были голодные в конце восьмидесятых, то есть просто даже сейчас трудно представить. Мы, уткнувшиеся в телефон, получающие каждую секунду информацию текстовую, аудио, видео, мы настолько уже избалованы и объелись этого всего, что мы уже не можем вспомнить, что яркая обложка журнала для нас было уже зрелищем, уже событиям. Конечно, журнал, это всегда было качественное, там качественная стояла проработка, каждый квадратный сантиметр в глянцевом журнале очень продуманный в плане букв и того, что они символизируют в плане дизайна, цвета и качество печати.
Ольга Максимова:
Но в «Птюче» и был жуткий шрифт.
Александр Маленков:
Это так было, видимо, задумано, это удар по глазам был такой, да. А интернет, это количество. И мы получаем в страшном количестве сейчас информацию, зато она компактно упакована в маленький экранчик, и она проще воспринимается. Поэтому, да, журналы немножко отъехали.
Ольга Максимова:
Но, мне кажется, что если говорить о тех журналах, которые я упомянула, «Птюч» и «Ом», то их смерть была связана не с интернетом. Там были какие-то другие истории.
Александр Маленков:
Так часто бывает, когда очень творческая команда, но не очень профессиональная. Всё равно журналы - это бизнес. Вспомни журнал «Столица», который был тоже в 90-е. Дико креативный, там лучшие умы, там так смешно писали, потрясающий материал, у них совершенно не было отдела продаж нормального. То есть они не могли продавать рекламу, на круг в итоге проект был убыточный, его терпели какое-то время, а потом просто закрыли. То есть у любого качественного контента должен быть хороший продавец. Иначе ничего не получится.
Ольга Максимова:
Не могу с этим не согласиться. Ну смотри, сейчас происходит просто массовая гибель очень многих журналов, это происходит у нас на глазах. Что-то остаётся только в интернете, но я так понимаю, что очень у многих изданий, у них существует два редактора, которые редактор интернет издания и..
Александр Маленков:
Это очень смешно, отчасти, никто не знает, этому не учат, никто не понимает, как сейчас жить. События, рынок меняется каждые полгода. Поэтому все изобретают велосипед в каждой редакции свой. То есть где-то нанимают отдельную редакцию, где-то внутри одной редакции совмещают интернетных и, как сейчас называют, принтовых людей. Где-то один и тот же человек пытается быть и там, и там. Мы перепробовали все варианты, я знаю многие издания, которые пробуют по-разному. Нет универсальной формулы, никто не понимает, как воплотить без потерь в интернете успешный глянцевый бренд. Все без конца ездят обмениваться опытом, и тот, кто больше всего рассказывал, как у него круто получается, уже вдруг закрылся почему-то. Но мы пришли, не знаю, это уже кухня, может быть, не очень интересно, мы пришли к какой-то формуле, вроде, она работает.
Ольга Максимова:
А ты интернетный, принтовый или ты би?
Александр Маленков:
Видишь ли, я поскольку программист по образованию, то я довольно рано в мир интернета вошёл, как пользователь.
Ольга Максимова:
Ты, по-моему, начинал в журналистике с интернет издания.
Александр Маленков:
Да, мой первый опыт, ещё в девяностых я был, это была довольно экзотическая профессия, я был интернет редактором в издательском доме Independent Media. Потом уже я ушёл в бумагу, где я сейчас нахожусь. Сейчас я главный редактор и сайта, и журнала. Конечно же, бумага мне нравится больше, потому что это качественнее, это интереснее, это более авторское.
Ольга Максимова:
Ближе к искусству.
Александр Маленков:
Это ближе к литературе и к искусству. Безусловно, журналы, они очень близки, они посередине между прессой и литературой. Отчасти потому, что они не могут соперничать с газетами и уж тем более с интернетом в оперативности, поэтому они не пишут о злободневных вещах. О чем им остаётся писать? О вечном. Они пишут о психологии, об отношениях, всякие правила жизни, советы, что можно, что нельзя, кодексы поведения, пишут медленно, с удовольствием. Так что, в общем, как я выяснил, это то, что называется вечно зелёные тексты, их можно всегда читать, их можно всегда перепечатывать. Газету десятилетней давности, ну, только что из любопытства можно почитать. Любой мужской, мужские больше, там просто побольше текстов, мужской журнал, за исключением странички с новинками кино и музыки, можно спокойно взять и перечитать десятилетней давности, это будет вполне интересно.
Ольга Максимова:
Ты знаешь, я, например, сталкивалась с такой проблемой, как конвейер. Я думаю, что тебе это тоже достаточно близко.
Александр Маленков:
Конечно.
Ольга Максимова:
Мой конвейер был страшнее, чем твой, потому что это ежедневные четырёхчасовые программы, которые ты должен сделать интересными. О чем говорить, какие темы, уже обо всём переговорено. И что в твоей сумке странного находится, и сколько нужно работать на одном и том же месте, и какие случаи происходили с девушками с молодыми людьми. Ты же тоже всё это прошёл, я уверенна.
Александр Маленков:
В общем, да, там некое, смотрите, мы об этом писали 14 лет назад. Может быть, ещё раз можно написать. Ну, нет, все скажут: фу, Вы же уже об этом писали эти люди уже на пенсию ушли, которые это читали, а мы всё ещё стесняемся. Нет, а представь журнал там, например, про роды, про свадьбы или про младенцев. Особенно про беременность журнал. Я с ужасом думаю, как это. Хотя, я после работы в Men's Health я уже просто, мы по кругу каждый месяц писали про прокачивания мышц. Ничего, повторяешься, народ, вообще, читатели глянца немножко как дети. Дети очень любят, когда повторяют, они хотят одну и ту же сказку чтобы им читали по кругу каждый день. Также и в журнале. Ничего страшного, если одни и те же мудрости, советы и про прокачку пресса, и про секс, они из номера в номер запросто могут заново воспринимать.
Ольга Максимова:
Ты знаешь, мне кажется, это ведёт к такой личностной деформации, когда человек уже становится таким прожженным.
Александр Маленков:
Ну, да, некий цинизм, конечно, профессиональный возникает. Ну, и когда ты работаешь с изображениями красивых женщин, ты конечно, уже так, медицински начинаешь ловишь себя на таком отношении, что это пациенты, а не героини. Ну и темы, конечно. Так, что-то мы два месяца не писали про секс, давайте опять технику секса. А что там, что-то новое появилось в сексе за последний год? Да там за последнюю тысячу лет ничего не было нового. Но пофиг, давай напишем, возьми старую статью, просто поменяй заголовки, переставь местами, новые шутки. И нормально. То есть там какие-то вопли в редакции: секс пришёл, ну, заверстывайте. Кто иллюстрирует? В общем, сидят люди, которые вообще не факт, что им занимаются. Но для них это работа просто, а на выходе всё красиво.
Ольга Максимова:
А ты понимаешь, что твоя жизнь, это вообще тоже очень красивая история. Для большинства мужиков, я думаю, что все мечтают.
Александр Маленков:
Конечно.
Ольга Максимова:
Ты как Тони Старк для них, абсолютно точно. Ты окружен красивыми молодыми женщинами, ты окружен атмосферой полигамии. Вокруг тебя новые гаджеты, красивые тачки и вообще, всё самое интересное.
Александр Маленков:
Я всегда немножко в растерянности, когда такая тема всплывает. Потому что, с одной стороны, будет сейчас очень круто развеять миф, с другой, как всегда, когда миф развеивается, остаётся грустный осадок. Поэтому я всё время не знаю, как мне подыгрывать или шёпотом рассказать всему миру правду.
Ольга Максимова:
Мы хотим правду, Саша.
Александр Маленков:
Ну, смотри, вот это такая работа мечты для взрослых. А в детстве работа мечты была продавец мороженого, например. Вот просто я такую сейчас аналогию проведу, я думаю, даже можно не продолжать. Но вот представьте, что Ваша мечта сбылась детская, и Вы продавец мороженого, и у Вас этого мороженого сколько хочешь, завались. Будете ли Вы счастливы? Даже не сейчас, будучи взрослым, а ребёнком. Вот представь, что ты десятилетний ребёнок, и ты действительно залез в этот ларёк, и ты сидишь. Но вот насколько тебя хватит. Вот такое мороженое поел, сякое поел, в общем, оно оказалось ровно такое же, как ты и думал, и то, что тебе давалась кусочками, сейчас ты.. Или это, знаешь, как жвачку, всегда в детстве, особенно когда жвачки были в дефиците, мне хотелось набить полный рот. Не одну подушечку, не одно...
Ольга Максимова:
Да, чтобы щеки аж раздуло.
Александр Маленков:
Но я один раз это сделал, ну, не очень, нет, всё-таки. Ну, примерно здесь то же самое. Во-первых, это ничем не отличается по качеству, если его много, даже похуже становится качество, от того, когда у тебя этого было мало, все эти радости. Мечтать вообще приятнее, чем когда мечты сбываются. Но вот я могу и здесь остановиться. Но в постскриптуме могу добавить, что, в общем-то, моя работа офисная, я за компьютером сижу и имею дело в основном с изображениями. Если уж кому завидовать в этом смысле, то фотографам, потому что они хотя бы живьём с ними общаются.
Ольга Максимова:
Ну ладно, ну только не скажи, что ты не у участвуешь во всех этих прекрасных фотосессиях, как человек, отдающий приказы.
Александр Маленков:
Я вынужден раз в месяц, но это, в общем, не самая, не любимая моя часть работы.
Ольга Максимова:
Нет, а почему?
Александр Маленков:
В чем она любимая? Ну, вот пришла женщина, вот она разделась до купальника, ну, зашибись, я раньше, конечно, такого не видел, да и не один мужчина в жизни никогда не видел женщину в купальнике. Так, дальше что. А дальше у Вас уже вложены приличные деньги, у Вас снята студия, она не модель, она может капризничать. У Вас большой шанс, что ничего не получится, это дикое волнение, тебе нужно, чтобы ей было комфортно, чтобы клёвые фотки получились. Всё время жуткий нервяк, что сейчас что-то сорвётся, не состоится. В общем, когда это заканчивается, это, конечно, большое облегчение каждый раз. А потом начинается активная работа на компьютере. Поэтому, в общем, не знаю. В общем, конечно, это лучшая работа в мире, о чем я говорю, не слушайте меня.
Ольга Максимова:
К нам пришли наши гости, которые выиграли возможность потереться о твою популярность, понаблюдать за тем, как Александр общается в прямом эфире. Здравствуйте, девочки, а мы продолжим с Вашего позволения. Саша, что для тебя сегодня, для тебя сегодняшнего есть какое-нибудь твоё мороженое, другое?
Александр Маленков:
Да, конечно. Я, как человек пишущий, в общем, всё откладывал какую-то реализацию своих этих графоманских амбиций на потом, когда я вырасту. Но тут, заглянув в паспорт, я понял, что видимо, это уже произошло и даже давно. Поэтому сейчас мои амбиции всё-таки лежат, ну, в области литературы, это громко сказано, но какой-то беллетристики и текстов каких-то уже, не связанных с журналом, художественных. Пожалуй, да, такая у меня цель.
Ольга Максимова:
А ты всегда изобретал какие-то сюжеты, они всегда были в твоей голове, или это пришло со временем?
Александр Маленков:
Я хотел быть писателем с семи лет. Я когда первый раз увидел печатную машинку, я совершенно погиб просто, я увидел, я начал на ней стучать, я сразу начал писать роман, сразу, как только мне показали, как заправлять бумагу в неё. И с тех пор ничего не поменялось. Я вообще не сильно поменялся с семи лет. Но мечта моя осталась той же. Отчасти она реализовалась, мне понравилось, я и дальше собираюсь. В общем, мне ужасно приятно, что сейчас, последние пару лет на заставке, где моё имя и фамилия, уже написано слово «писатель». Потому что я выпустил роман, всё, как справка, значит, теперь у меня справка есть, я писатель. Какой он был, это другой вопрос.
Ольга Максимова:
Это знаешь, как некоторые ещё певицы, когда их снимут в роли-камео, начинают писать «актриса».
Александр Маленков:
Да, примерно так. Так что вот это такой, побочная моя такая мечта, параллельная основной деятельности в журнале, у меня есть. Слава богу, и пусть будет.
Ольга Максимова:
Саша, ты же по образованию математик. Это очень дурацкий вопрос, мне, на самом деле, очень не нравится его задавать, потому что «а если бы», если бы, как говорится, у бабушки были яички, она была бы дедушкой.
Александр Маленков:
Нет, почему, я люблю…
Ольга Максимова:
А вот ты пошёл бы опять получать математическое образование, если бы вернуть тебя в ту...
Александр Маленков:
Это хороший вопрос. Я, кстати, много думал, нет, это не простой вопрос. Потому что я смотрю на выпускников журфака, которые явно альтернатива есть, ты занимаешься журналистикой. И в общем и целом, они не то, чтобы хорошо пишут. Прямо скажем, плохо пишут. Я даже потом закрыл гештальт, я преподавал на журфаке, я вёл курс, был у меня такой момент. И даже на следующей неделе меня пригласили в тот же самый журфак МГУ, святыню, храм опять прочитать там какую-то то ли лекцию, в общем, мастер класс сделать. Поэтому, в общем, если бы я туда пошёл, возможно, у меня были бы, я бы провёл пять весёлых лет, у меня были бы связи, наверное, среда общения, немаловажный момент. Потому что основная часть моих друзей, это либо технари и либо банковские, и мне немножко не хватает такой среды гуманитарной для общения. У меня среди друзей детства нет, а всё-таки основные друзья все...
Ольга Максимова:
То есть у тебя не появилось каких-то новых?
Александр Маленков:
То, что появляется во взрослом, это конечно, замечательно, но всё равно основные такие, крепкие отношения завязываются в юности. Я как-то, поскольку утек из этой среды, то я с ними не делю профессиональные какие-то радости и темы. В общем, нет, я думаю, математика, техническое образование даёт очень много, куда больше, чем гуманитарное.
Ольга Максимова:
Я, знаешь, извини, что я тебя перебиваю, я когда готовилась к нашей встрече, я прочитала где-то в интернете совершенно случайно нашла комментарий простого парня, который написал: а Сашка-то, он же клёвый оказывается, потому что он сказал в каком-то интервью и произнёс математический термин. И он же оказывается нормальный, он из наших, из технарей. То есть, понимаешь, гуманитариев люди воспринимают, как таких, никчёмных балаболов. А ты, на самом деле, имеешь определённую ценность для них.
Александр Маленков:
Ну, в общем, это, как любое образование, ты кроме некой информации, которая застревает в башке, ты учишься думать, мыслить. То есть, попросту говоря, нейронные связи у тебя образуется в голове, которые потом очень помогают. Я считаю, техническое образование для жизни куда полезнее, потому что оно как-то причесывает извилины, у тебя возникает некий метод решения вообще задач. То есть ты привыкаешь мыслить алгоритмами, делить задачи на подзадачи. Когда я пришёл в журнал, для меня это была просто задача, я ничего не знал, так же, как ты не знаешь, как решать, когда на тебя сваливается новая какая-то задачка в программировании. Ты её осмысляешь, делишь и начинаешь поэтапно исполнять. Так, вот эта задача, она состоит из 10 подзадач. На эту подзадачу мы берём такого человека, на эту такого, этим я займусь сам, вот такие контрольные сроки, вот так все вместе складывается. Я смотрю на гуманитариев, которые даже на дистанции текста, статьи от начала до конца не могут одну какую-то мысль не потерять и провести повествование. Всё-таки логика, техническое образование даёт логику мышления. Гуманитарное что-то не очень. Вот, я не жалею. Короче, я бы ничего не поменял.
Ольга Максимова:
Ты, вот если тебя сравнивать с левшами и правшами, ты такой амбидекстр, который может и так, и сяк. И поэтому тебе очень просто рассуждать. У людей, которым не дан математический склад ума, что им делать.
Александр Маленков:
Нет, они зато, наверное, более творческие, они, вот эта хаотичность мышления зато даёт неожиданные решения. Поэтому для них даже специальные советы пишутся, как быть людям, которые не очень дисциплинированы. Но это тоже здорово.
Ольга Максимова:
А чувство юмора? Это божья искра или её можно накачать, как мышцу.
Александр Маленков:
Я думаю, можно, ее можно накачать.
Ольга Максимова:
У меня тоже есть такое подозрение.
Александр Маленков:
Да, я даже писал пару раз статьи, как накачать, так называлось, чувство юмора. Это конечно, среда, в первую очередь. Я не знаю, вот у меня как-то в семье, с детства, во дворе, в компаниях это было самое главное умение смешить, мы много смеялись, я как-то всё время хотел тоже уметь это делать. Не то, чтобы я учился, но ты впитываешь это. Я читал, юмор я ценил с детства, как самую вообще высшую форму интеллектуальной деятельности.
Ольга Максимова:
Я с тобой очень согласна. Вот очень согласна. Потому что заставить плакать может практически любой, а заставить засмеяться или написать смешное стихотворение, смешной рассказ, не каждый сможет.
Александр Маленков:
Конечно, хорошо, когда есть, но так же, если аналогию с фитнесом продолжать, хорошо, когда ты уродился атлетического телосложения, а ещё потом накачался, ты вообще супер атлет. Если ты родился дохлым, то всё равно в твоих руках, ты можешь, над собой проработав, это накачать. То есть если кто хочет быть смешнее, просто больше занимайтесь юмором, смотрите, читайте, пытайтесь понять, как он устроен, книги, тексты, видео. И смотрите больше комедий, и Вы поневоле начнёте так вот думать и мыслить.
Ольга Максимова:
Тут знаешь, тут с тобой тоже можно поспорить, потому что комедия комедии рознь, юмор юмору рознь, и вся страна хохочет над теми шутками, над которыми ты вряд ли улыбнёшься или просто засмеёшься из-за того, что это абсурд.
Александр Маленков:
Он очень многогранен. То есть бывает и мне смешно, когда клон поскальзывается и падает. Я не знаю, почему, я анализировал много. Но вот я смотрю, человек, что-то ему на башку свалилось, мне смешно. Вот Том и Джерри, условно говоря, это один юмор. Есть и юмор Монти Пайтона, абсурдный, странный, сюрной, тоже смешно. Я не думаю, что есть плохие жанры юмора.
Ольга Максимова:
Над Монти Пайтоном поменьше будет смеяться народу, чем над утюгом, который упал на башку.
Александр Маленков:
Да, но надо уметь всё это воспринимать, учиться.
Ольга Максимова:
Я всегда так боюсь, что вдруг нам, в какой-то момент у нас темы закончатся во время интервью, и не о чем будет говорить, а мне ещё...
Александр Маленков:
Ты тогда скажи, я просто какой-нибудь монолог заряжу.
Ольга Максимова:
Нет, нет, мы не успеваем обо всём поговорить. Я тебя, знаешь, о чем хотела спросить. Я иногда езжу с лекциями по регионам и для радиовещателей различных регионов, для их сотрудников я читаю всевозможные лекции, у нас встречи проходят. И там есть люди разных совершенно сфер деятельности и, в том числе, представители, это Digital называется сейчас профессия.
Александр Маленков:
Да, а журналы знаешь, как называются, Print. Print и Digital сейчас есть, до сих пор язык болит это произносить.
Ольга Максимова:
Так вот, Digital, они выстраивают свою работу на угоду аудитории. Вообще, очень многие СМИ, и для меня это всегда было болезненно, они пытались лизнуть своему слушателю, читателю, зрителю, кому угодно. То есть они изучали, что им интересно, какие они, как им можно угодить. У меня почему-то такое ощущение, что ты не из этих людей, что тебе наплевать на то, что им интересно, а больше ты делаешь, что интересно тебе.
Александр Маленков:
В любом случае, если ты очень, понравиться очень легко, на самом деле, если мы говорим о массовой симпатии к тебе, как к зданию, к твоему контенту. Ты делаешь его попроще, попримитивнее, побольше секса, побольше шуточек. В общем, всё, ты там. И у тебя, если можно чем-то это измерить, то этот показатель будет больше, будь то клики, тираж. Но это путь к деградации. Поэтому если ты хочешь, чтобы тебя на долгой дистанции ценили, нужно, наоборот, подтягивать аудиторию не то, что к себе, ты такой умный, просто ты и сам что-то новое узнал, интересное. И ты пытаешься это показать, ребята, смотрите, что я нашёл, тут нужно напрячься, но это круто. Если ты приучил читателя, зрителя немножко работать, то они тебя потом будут ценить куда больше. Но мы говорим о конъюнктурности. Интернет, конечно, такой великий уравнитель, сейчас всем нужен трафик, трафик, он, к сожалению, одинаковый, не бывает хорошего клика или плохого. Ну, бывает глубина погружения или время, проведённое с материалом, 30 секунд или 5 минут, мы всё это меряем. Но, по большому счёту, главное, сам факт клика. Если у тебя какая-то украденная новость с какого-то сайта copy-paste, что Ольга Бузова вышла к завтраку в шляпе, а рядом статья про исследование, влияние боснийского эпоса на французскую мифологию, которую человек, может, месяц писал, то это будет один и тот же клик. Соответственно, тебе проще сделать такие чипсы информационные.
Ольга Максимова:
Бузеныши?
Александр Маленков:
Да. Тебе проще 20 таких сделать коротких кусочков информации и заработать 20 кликов, чем один, но сложный. Поэтому сейчас огромный соблазн у всех СМИ, конечно, бросить качество и начать гнаться за количеством. И почти все этому соблазну потакают. Мы тоже. На сайте.
Ольга Максимова:
И публикуют условных котиков.
Александр Маленков:
Типа того, да.
Ольга Максимова:
Слушай, хорошо, давай вернёмся с тобой к молодой аудитории. Сейчас все пытаются завоевать молодую аудиторию, и на этих лекциях Digital, они говорят, что сейчас ни в коем случае нельзя снимать горизонтальные видео. Помнишь, был такой период, когда все говорили: фу, ты снимаешь вертикальное видео, ты лох. Сейчас оказывается только вертикальные. Потому что всё.
Александр Маленков:
В телефоне, да.
Ольга Максимова:
В телефоне влезает только в формат квадрата, по большому счёту. Вот завоевание молодой аудитории, они же, ты же из того поколения, ты начинаешь смеяться над такими вещами и вспоминать такие фильмы, книги, которые им просто непонятны.
Александр Маленков:
Да пропастью уже, конечно, есть.
Ольга Максимова:
Что делать?
Александр Маленков:
У нас поэтому в редакции сидит молодой такой, больше интернет редакции, и мы без конца с ними советуемся. Они с нами, к сожалению, редко советуются. Мы говорим: слоупок, что такое слоупок?
Ольга Максимова:
Что такое слоупок?
Александр Маленков:
Но если ты не знаешь, значит, ты и есть. Вот в таком духе идут в диалоги. А мы там: о, давайте пошутим про Чапаева. Они такие: что такое Чапаев? Понятно, пропасть поколений. Поэтому я верю в то, что самый главный ключ, если громко говорить, к сердцу любого твоего клиента, читателя, слушателя, зрителя, это искренность. Если действительно, тебе самому интересно, тебя самого это смешит, если тебе это кажется круто и здорово, ты это и принесёшь так, что некая искра в этом будет, подлинная страсть, что люди откликнутся. Если ты специально продумываешь и просчитываешь, что бы такого сделать, чтобы им понравиться. Фальшь всегда чувствуется. Поэтому не надо, я считаю, никого слушать, нужно делать то, что ты любишь. Если у тебя, просто уже ты выпал из обоймы и устарел, тебя попросят уйти. И слава богу. Притворяться, молодиться нет, надо быть искренним до конца и, глядишь, сработает.
Ольга Максимова:
Саша, у меня к тебе последний вопрос, мы не успеваем. Сейчас будет, возможно, для тебя немножко неожиданный. Но поскольку всё-таки у Вас эротика присутствует в журнале, давай вспомним про эротический образ, который в буквальном смысле всплыл на поверхность в последние месяцы. Настя Рыбка, скажи мне, она дура или это что-то другое?
Александр Маленков:
Да она обычная девушка, почему. Такой, вполне типичный представитель, я думаю, поколения. Нам всё кажется, что, когда мы сталкиваемся с некой простотой человеческой, что это какое-то исключение. Сейчас просто интернет дал право голоса обычным людям. Раньше, чтобы добраться до трибуны, до журнала, до микрофона, это происходил некий отсев. И, в общем, добирались туда люди достойные, скажем, выше среднего уровня. А сейчас все имеют право голоса, а мы все удивляемся. Ой, какая она глупая, какой он дурак. Нет, это, на самом деле, обычные люди.
Ольга Максимова:
Которые сами себе взяли и выкопали глубокую яму, не знаю, превратится ли она.
Александр Маленков:
Мы посмотрим, чем это кончится, не знаю. То, что эти ребята, про которых она делала свои захватывающие репортажи, отстали от жизни, это факт, которые живут не в цифровую эпоху. Потому что не считают, что они могут всех на яхту, спокойно делиться секретами, никто этого не узнает, не услышит. А то, что там каждое их перемещение сейчас в 2 счета вообще высчитывается, и то, что они сказали, может быть, записано с мобильного телефона, и миллионам людей через секунду представлено, они просто не понимают. Так что это столкновение поколений.
Ольга Максимова:
Мы вынуждены заканчивать, сворачивать нашу с тобой увлекательную лавочку. Конечно же, были ещё другие вопросы, но, возможно, мы с тобой сможем встретиться ещё.
Александр Маленков:
Да хоть каждый день.
Ольга Максимова:
С нами сегодня был главный редактор журнала MAXIM, а также писатель, сценарист, о чём мы не успели совершенно поговорить, а также журналист, Александр Маленков. Спасибо тебе большое.
Александр Маленков:
Спасибо, Оля.
Ольга Максимова:
Да, а меня зовут Ольга Максимова, «Шоумастгоуон», продолжим с Вами на следующей неделе.