А. Григорьянц:
Добрый день. Мы вас приветствуем в студии, канал «Медиадоктор», программа «Красивая улыбка с доктором Григорьянцем». В гостях у нас долгожданный Александр Смирнов, и мне действительно приятно Вас видеть. Здравствуйте, Александр.
А. Смирнов:
Добрый день. Добрый день, Андрей, добрый день, уважаемые радиослушатели, те, кто сегодня выделил время для того, чтобы последить за нашей, я уверен, интересной беседой.
А. Григорьянц:
Да, беседа действительно будет очень интересной. Я с удовольствием зачитаю тему и суть нашего эфира. Мы бы хотели обсудить с Вами имплантологический рынок России вчера, сегодня и завтра. Александр Смирнов — успешный бизнесмен, в прошлом вице-президент крупнейшей мировой корпорации. На сегодняшний день он является владельцем собственного бизнеса. Я руководитель научного клинического центра Sanabilis, Андрей Григорьянц. И мы постараемся отразить все интересные аспекты имплантологического рынка.
Александр, как мне известно, Вы много лет возглавляли Nobel Biocare — это представительство компании Nobel в России. И на этом фоне у меня возникает вопрос: в чем причина смены места работы? И так как я являюсь абсолютным инсайдером всей нашей индустрии — нам с Вами довелось работать очень много лет, мы друг друга очень хорошо знаем, мы очень хорошо знаем все нюансы нашей индустрии, все, что происходит в стоматологии на сегодняшний день. Поэтому вопрос немного личностный, но очень интересный, потому что он наверняка отражает суть того, что происходит внутри того рынка, который мы сегодня с Вами раскроем. Итак, вопрос: в чем причина того, что Вы сменили столь значимый пост?
А. Смирнов:
Я хотел бы чуть скорректировать то, что Вы сказали. Потому что я длительное время работал и возглавлял компанию в России. Но нужно отметить, что в России я не работаю уже достаточно длительное время. Я уехал три года назад, приняв предложение занять позицию вице-президента компании и работать в основном офисе, в центральном офисе, который находится в Цюрихе, в Швейцарии. Поэтому я ушел не с поста руководителя российского подразделения компании, а будучи уже вице-президентом компании, работая в Швейцарии, где отвечал за большой спектр рынков, а не только за Россию. У меня в зоне ответственности была Латинская Америка, Восточная и Центральная Европа, бывший Советский Союз, Ближний Восток и Африка. То есть спектр ответственности был очень серьезным.
А. Григорьянц:
То есть речь идет об очень значимой должности. И на мой взгляд, и по моей информации, крайне мало кому удавалось возглавлять и быть в роли вице-президента крупных международных корпораций. Это еще интереснее, насколько Вы испытали новый опыт и что Вам довелось раскрыть для себя, учитывая, что возглавляя представительство в России, в любом случае Вы сталкиваетесь с нашей ментальностью. Когда Вы говорите о разных государствах и о столь значимой позиции, то проживаете совершенно другую жизнь. Очень интересно, чтобы мы услышали от Вас, что это такое, как Вы это все прошли, почему оставили это все?
А. Смирнов:
Вопрос на самом деле очень интересный. И я бы сказал, что вопрос многофакторный получился. Здесь есть несколько вещей, которые нужно разделить. Один вопрос — это работа, абсолютно другой вопрос — это жизнь в другой ментальности, в другой реалии. И третий вопрос — что стало причиной смены работы, и можно сказать, что смены рода деятельности в каком-то смысле.
Относительно в общем и целом этой моей работы, если коротко сказать, я для себя после многих успешных лет в России, когда нам с командой, которой я безумно благодарен за те годы, которые мы в России проработали, удалось достигнуть феноменальных результатов, абсолютно уверенно об этом говорю, и по сути дела, Россия появилась на имплантологической карте мира благодаря активной деятельности этой группы людей.
Но после этих лет мне хотелось попробовать и проверить, насколько те вещи, которые мы эффективно использовали здесь и разрабатывали, могут быть эффективны в других странах, в других реалиях, с другой ментальностью. Вот был мой основной интерес. И я могу с уверенностью сказать, что все, что мы здесь разрабатывали, то, что являлось основой успеха бизнеса какой-то конкретно взятой компании, оно продемонстрировало свою эффективность и на других рынках. То есть это хорошо работало и там. Поэтому, с этой точки зрения, у меня была задача, я ее реализовал для себя, получил огромный опыт.
С точки зрения другой части Вашего вопроса, которая мне кажется не менее интересной, относительно жизни в другой стране, жизни в другой ментальности, здесь я получил огромный неоценимый опыт, потому что у меня никогда не было опыта смены места жительства. И для меня, конечно, это было грандиозное событие. Мы когда уезжали из Москвы, я тут чуть ли не с березками прощался, и моя супруга, которая имеет опыт перемены места жительства из одного города в другой, смеялась на этот счет. А для меня это было такое грандиозное событие. И попав в другую культуру, тем более, что Швейцария — это то место в Европе, куда очень многие люди стремятся и хотят там жить, и Цюрих в частности, я абсолютно по-другому посмотрел на свою жизнь в России, свою жизнь в Москве. Абсолютно по-другому переоценил плюсы, которые есть, когда ты живешь в огромном мегаполисе, когда ты живешь в своей культуре, в своей языковой культуре. Но и не только это. И для меня решение вернуться и жить или основное количество времени проводить в России — я сейчас не хочу говорить, что я буду находиться только в России, потому что в рамках нового какого-то проекта это не только работа в России. Но для меня жить и основное количество времени проводить в России, хотя бы 183 дня, чтобы являться российским налоговым резидентом, — это абсолютно сознательное решение, от которого я на сегодняшний день испытываю большое удовлетворение. И уверен, что буду продолжать чувствовать себя точно так же. То есть я возвращаюсь с большим удовольствием.
Третья часть — долгий ответ получается, но я думаю, что он очень важный
А. Григорьянц:
Да, но они все содержательные, так что мы с удовольствием слушаем Вас.
А. Смирнов:
Спасибо, я стараюсь раскрыть эту тему. Третья часть, связанная с тем, почему я после 15 лет работы в одной структуре или в структурах, которые переходили одна в другую, дополняли друг друга, почему я посчитал, что для меня это в дальнейшем не тот путь, по которому я хотел бы идти.
Во-первых, я хотел бы сказать, что компании, в которой я проработал столько лет, я, безусловно, очень благодарен. И у меня никаких других эмоций, кроме благодарности, нет и быть не может. Другой вопрос, что те тенденции, которые сейчас происходят на мировом рынке. Может быть, в стоматологии они нас затронули уже в конце. Это произошло в очень многих областях. У нас это только-только началось последние 5-6 лет. Происходит колоссальная глобализация. И если стоматология всегда была тем рынком, на котором конкурировали небольшие или среднего размера семейные компании, где часто один из учредителей был стоматолог или кто-то из стоматологов был в команде управленцев, то сейчас в стоматологии мы входим в мир корпораций. Как выяснилось, для меня это не та среда, в которой я комфортно себя чувствую. И не та среда, в которой я хотел бы жить и работать. Потому что корпоративный мир — это очень строго регламентированная, жестко регламентированная реальность, которая преследует коммерческие цели. Для меня работа в России и работа в какой-то конкретной компании никогда не рассматривалась в отрыве от возможности как-то повлиять с положительной точки зрения на ситуацию в индустрии. Я считаю, что там у меня этих возможностей было бы намного меньше, чем то, что я могу сделать, и те силы, которые я в себе чувствую. Поэтому вот такой ответ.
Если стоматология всегда была тем рынком, на котором конкурировали небольшие или среднего размера семейные компании, где часто один из учредителей был стоматолог или кто-то из стоматологов был в команде управленцев, то сейчас в стоматологии мы входим в мир корпораций.
А. Григорьянц:
Во-первых, мне хочется кое-что прокомментировать. Во-вторых, мне очень интересно получить дополнительную информацию. Что касается работы за рубежом, мне со своей стороны оценить сложно. Я сейчас выступлю, как специалист, который уже достаточно много лет находится в нашей индустрии, в стоматологии. И уж если мы говорим об имплантатах, об имплантологии и об имплантации, я непосредственно в этот процесс включен и мануально, и аналитически. Все, что касается работы за рубежом, — это отдельное государство, Вы совершенно правы, это совершенно отличающаяся ментальность. Есть необходимость в адаптации, в смене каких-то приоритетов, но что касается России, мне это удалось достаточно активно наблюдать.
Я прокомментирую еще раз, что нам с Вами удалось достаточно много лет сотрудничать, и это продолжается по сей день. Но что бы мне хотелось сказать по поводу 10 прошедших лет: в данном случае мне не хочется Вам льстить или говорить просто приятные вещи, тем более публично. Я бы сразу хотел прокомментировать, что мне хочется отразить некую реальность того, что происходило.
Возможно, это не то, что Вы были в нужное время в нужном месте, а это действительно реализация Вашей творческой энергии, умений, навыков, просто Вы действительно были абсолютно в своем ключе и достаточно много чего смогли дать. Но у меня было ощущение следующее, что был какой-то период в России, когда произошла некая революция, индустриальная, касаемая нашей профессии. Речь идет о том, что приходя в поликлинику, к врачу, это как-то все стереотипно у каждого было вырисовано перед глазами. То есть все было понятно, как выглядит кабинет стоматолога, как выглядит стоматолог и как вообще врач общается с пациентом.
Так вот, когда начался период массовых конференций, международных симпозиумов, курсов, обучений, произошло достаточно значимое повышение квалификации специалиста в целом. Не только теоретически, не только мануально, а именно в целом. И, насколько я помню, Вы были очень ярым организатором и сторонником того, чтобы специалист, помимо ознакомления с продукцией, помимо того, что он хирург или ортопед, имплантолог или кто-то еще, его очень важно подкрепить необходимыми знаниями, опытом, представлениями о том, как это может быть круто, красиво и здорово.
Допустим, приезжает российский специалист, который либо достаточно недавно начал свою практику, либо уже давно практикует, но уровень и мануальности, и некого сервиса с точки зрения обслуживания объективно достаточно низкий. Находясь на международных конференциях и конгрессах за рубежом, он видит безумно красивые картинки, он слышит об абсолютно нереальных для него результатах. И что произошло? Эта картинка сменилась на реальность. То есть в какой-то момент времени в России люди начали производить абсолютно то же самое. И у нас нередко были эфиры на темы того, что на сегодняшний день уровень стоматологических услуг в России абсолютно соответствует международному уровню. Россия является одной из тех стран, тех государств, которые предоставляют ту вершину, тот топовый уровень услуги именно в нашей индустрии, в стоматологии.
А. Смирнов:
Безусловно.
На сегодняшний день уровень стоматологических услуг в России абсолютно соответствует международному уровню.
А. Григорьянц:
К сожалению, это в процентном соотношении гораздо меньше, чем хотелось бы, и чем это могло бы быть в рамках государства. Но так или иначе, есть определенное количество специалистов и клиник, которые могут это предоставить на абсолютно соответствующем уровне.
Так вот, все-таки мне хочется сделать некую формулировку: на мой взгляд, благодаря тем усилиям, благодаря тому, что происходило, и Вам удалось быть в это время, и Вы, на мой взгляд, каким-то образом сумели это реализовать. Но это была революция для того, чтобы сильно сместить крен, который был достаточно значимый. На сегодняшний день я считаю, что его нет. Поэтому мне интересно было за этим наблюдать. Мне было очень приятно, что Вам удается и удавалось это делать достаточно много лет. Я думаю, что еще очень много всего впереди. Ничего не останавливается, и нет ни пределов, ни рубежей, ни границ.
Понятно, что наша индустрия очень технологична, технологии развиваются достаточно быстро, мы все обязаны за этим следить. Этот комментарий, на мой взгляд, совершенно объективный, и еще раз повторю, он не с точки зрения похвал в Вашу сторону, а это глобальная оценка того, что происходило в индустрии. И Вы, будучи достаточно значимой фигурой в этой области, были очень активны. Я просто как специалист хочу сказать, что это необходимые меры, и это очень важно. Поэтому то, что Вы к этому имеете такую любовь и желание, это очень здорово. В дальнейшем, возможно, Вы раскроете для нас особенности, секреты, нюансы, что-то новое.
Что планируется в Вашей жизни? Потому что у человека были столь интересные периоды в жизни, которому удалось произвести некую революцию в индустрии, и очень интересно знать, что он будет делать дальше. Я бы хотел Вас послушать, Александр.
А. Смирнов:
Мне очень приятна такая высокая оценка, я бы сказал, нашей деятельности. Потому что это не деятельность одного конкретно взятого человека. Это деятельность целой группы людей и группы клинической, и группы коммерческой, можно так сказать об этом абсолютно без какого-то некомфортного ощущения, когда мы говорим о коммерции, потому что невозможно в нашей области, чтобы одно шло без другого. Коммерция должна быть, просто эта коммерция должна быть «с честной совестью». Я это приблизительно так вижу.
А так очень приятно слышать такую высокую оценку, и я думаю, что основой того, что произошло, было все-таки то, что устремления у этой группы людей, и у клиницистов, в первую очередь, были нематериальные. Задачи не стояло заработать максимальное количество денег. Задача стояла в том, что мы видели, что есть значительная разница между тем, что происходит на Западе в индустрии, и тем, что происходит у нас. Нам хотелось эту ситуацию изменить, и мы делали для этого максимум.
Я сейчас могу сказать, что можно сделать интересный отсыл: у нас сегодня тема была так сформулирована, что имплантология вчера, сегодня и завтра. Меня много спрашивают о том, как я оцениваю происходящее. Потому что на сегодняшний день Вы прекрасно знаете, что происходит, например, в сфере нашего профессионального образования. Огромное количество информации, огромное количество курсов, огромное количество конференций проводится и много вопросов к их качеству. Мне кажется, что то, что происходит, это на самом деле здорово. Мне кажется, что тот импульс, который был дан изначально, и то, что удалось разорвать замкнутый круг, в котором наша медицина до сих пор находится (в отличие от стоматологии), и воедино связать российскую и международную стоматологии, в частности, эстетическую стоматологию и имплантологию — это был огромный шаг, и сейчас все развивается само собой. Конечно, будут разные мнения, разные клиницисты, программы разного качества и т. д. Но сам факт того, что на сегодняшний день происходит на рынке, насколько он конкурентный, насколько он активный — это здорово.
Есть что-то, что мне не очень нравится, откровенно говоря. И то, что можно прокомментировать, отослать к Вашему вопросу, что я хочу делать дальше. Вы знаете, я считаю, что такая среда, которая сегодня создается, в частности, корпоративная среда, не способствует развитию инноваций. Потому что нужно понимать, что корпорация — это структура, которая живет по принципу квартальной прибыли. То есть тебе результат нужен здесь и сейчас. Следующие три месяца, а если в эти три месяца не будет результата, то следующих трех месяцев может не быть.
Корпорация — это структура, которая живет по принципу квартальной прибыли. То есть тебе результат нужен здесь и сейчас.
А. Григорьянц:
У меня маленький вопрос, опять-таки благодаря наблюдениям за Вашей деятельностью, и я так понимаю, за Вашей деятельностью наблюдали много лет не только стоматологи, но и другие компании. И Вы человек, который может сказать, что мне что-то не нравится. На самом деле, не так часто люди позволяют себе вообще сказать нравится мне это или не нравится. Одной из причин неких достижений, успешности является то, что Вы в какой-то нужный момент времени четко для себя идентифицируете то, что Вам нравится, то, что Вам не нравится. И становитесь достаточно верным своей позиции, своим взглядам. Исходя из этого у меня такой интерес — не знаю, слухи это или реальная информация. На фоне того, что Вы проделали за много лет, естественно, Вы, как личность, вызывали интерес у разных компаний. И есть информация о том, что крупные корпорации приглашали Вас на аналогичные должности и конкурентные проекты. Вопрос: почему нет?
А. Смирнов:
Несмотря на длительное время нашего знакомства, я удивлен, насколько Вы хорошо информированы о том, что происходит в индустрии.
А. Григорьянц:
Я подготовился. Очень много лет я был где-то неподалеку, и у меня было много возможностей собирать ту или иную информацию. А в данном случае мне было действительно интересно, потому что можно взять большой срез. Когда проходит много лет, и человек провел такую активную деятельность, это и интересно, и важно, на мой взгляд.
А. Смирнов:
Вы абсолютно правы. Мне кажется, что Вы в этом вопросе включили две вещи, которые мы здесь обсуждали. Были у меня такие предложения, и для меня очень лестно, что у меня были такие возможности. Конкретику будет неуместно сегодня уже комментировать, да и неправильно. Но я отсылаю к началу Вашего вопроса.
Вы говорите нравится-не нравится, насколько это важно. На мой взгляд, это ключевой момент вообще в жизни каждого человека. И ключевой момент для меня с точки зрения принятия решений. Кому-то нравится жить в Цюрихе, а мне очень не нравилось. Кому-то не нравится жить в Москве, а я в Москве себя чувствую чрезвычайно комфортно. И когда человеку нравится то, что он делает, когда он горит тем, что он делает, когда он может передать это своей команде, когда он может найти единомышленников, у такого дела всегда есть перспектива и всегда есть возможность на что-то повлиять.
Когда человеку нравится то, что он делает, когда он горит тем, что он делает, когда он может передать это своей команде, когда он может найти единомышленников, у такого дела всегда есть перспектива и всегда есть возможность на что-то повлиять.
А. Григорьянц:
Александр Смирнов рассказывает нам о том, как можно добиваться успехов и как можно доводить до относительного совершенства любую деятельность, любые продукты. Если я правильно прочувствовал то, о чем Вы говорите, здорово. Если нет, Вы прокомментируйте, пожалуйста.
А. Смирнов:
Вы абсолютно верно прочувствовали мой посыл. И еще раз: мне кажется, что это не применимо к какой-то конкретно взятой индустрии. Но если взять мой случай, то у меня была возможность, мне посчастливилось заниматься тем, что меня очень увлекало. За все годы своей работы у меня не было такого, чтобы я устал. Меня спрашивали, а почему ты работаешь на одном месте, почему ты не поменяешь, ты разве не устаешь? Когда задавали такие вопросы, меня как-то они ставили в тупик, потому что у меня усталости не было. У меня была физическая усталость, а эмоциональной усталости не было никогда. Потому что я был увлечен чрезвычайно, и мне посчастливилось работать и с феноменальными клиницистами, и с удивительной командой, мы прошли через много вещей вместе.
На примере хочу Вам сказать, что за непродолжительное время работы в Цюрихе я чрезвычайно устал, хотя работа была менее напряженная. На мой взгляд, каждый человек должен делать то, что для него органично. Я ни в коем случае не хочу, чтобы мои слова выглядели, как критика, какая-то корпоративная культура или как пренебрежительное к ней отношение, но я просто сделал абсолютно четкий вывод, что это не мое. Ходить каждый день в офис, заниматься оторванными абсолютно от жизни вещами, когда непонятно, повлиял ты на что-то или не повлиял. Когда ты общаешься не с людьми, а с бумагами, оказалось, что это не моя история.
Конечно, для меня был приятен сам факт того, что меня в структуре, в которой я работал длительное время, так высоко оценили. Но эта история для меня достаточно быстро закончилась. По поводу жизни в других странах я пришел к такому выводу, что в нашей национальной культуре ярко выражен тот факт, что мы себя ругаем хуже, чем кто-либо другой. Малые нации себя расхваляют всегда и по объективным причинам. Но если мы возьмем достаточно большие, с точки зрения численности, нации, то я нигде не видел, чтобы люди так критиковали все свое национальное, как мы. Мы ругаем наше плохое кино, рестораны плохие, правительство плохое, медицина, как устроена жизнь — все плохо. Когда ты оказываешься в других странах и живешь там, выясняется, что та картинка, которая у нас сформировалась, она далеко не такая, как это все оказывается на самом деле. Не значит, что у нас нет каких-то моментов, но абсолютно не значит, что если ты будешь жить и работать на Западе, то окажешься сразу в намного лучших условиях.
Малые нации себя расхваляют всегда и по объективным причинам. Но если мы возьмем достаточно большие, с точки зрения численности, нации, то я нигде не видел, чтобы люди так критиковали все свое национальное, как мы.
А. Григорьянц:
Мы можем взять срез истории, можем проанализировать очень много чего, но ситуация заключается в том, что сложно сказать, какое количество лет той ментальности, которая существует на сегодняшний день. То, что мы ругаем себя за то, что все не так в нашем государстве, я, честно говоря, совершенно не сторонник этого, и у меня никогда не было подобных привычек. Я не могу сказать, что это хорошо или плохо, но мне в подобной позиции жить просто некомфортно. Это первое.
Второе, чего мы достигли таким образом я, честно говоря, не анализировал на эту тему. Но самым интересным для меня является то, какое количество лет, какое количество веков мы проживали в такой ментальности, потому что этот шлейф очень сильный, и он есть. Я надеюсь, что мы от этого избавимся, и если даже посмотреть на то, как развивается общество, наверное, это все равно неизбежно. Будут какие-то изменения, которые позволят нам воспринимать себя, нашу культуру, наше государство, как абсолютно, с одной стороны, объективно, с другой стороны, гораздо позитивнее и перспективнее.
А. Смирнов:
Безусловно. Вы знаете, интересный момент: когда я сегодня ехал к Вам на эфир, включил радио, и по радио идет реклама, что «мы предлагаем имплантаты за 10 тысяч рублей, гарантия 20 лет, приходите, у нас…» — вот такого плана реклама. Как к этому относиться?
А. Григорьянц:
Глобально, что делать с тем, какой концепт и какая идеология тех или иных рекламных компаний, сложно комментировать. Мы прекрасно знаем, что существуют разные сегменты рынка, что каждая клиника любыми способами пытается каким-то образом донести информацию о себе. Иногда это искажает, иногда это обесценивает, иногда это преувеличивает и предвосхищает пациента. Так вот, что касается тех или иных гарантий и в целом посыла от стоматологических клиник, каким образом они что делают и как ставятся имплантаты, для меня, как специалиста, информация, которая звучит в рекламе, совершенно не имеет чего-то конструктивного в принципе.
А. Смирнов:
Вы от этого бы поморщились, правильно?
А. Григорьянц:
Конечно. Но с другой стороны, я в последнее время очень часто рассуждаю на тему того, а что вообще способны слышать люди. Мы же можем абсолютно не затронуть внимание человека, не говоря уже о том, чтобы он начал понимать и заинтересовываться, то есть изучать социум, ту ментальность, о которой мы с Вами говорили. Я со своей стороны ежедневно стараюсь быть максимально отчетным, точным, аккуратным, прецизионным, малоинвазивным, каким угодно. То есть я ежедневно стараюсь делать свою практику все лучше и лучше. Опять-таки, вопрос в том, что я могу делать действительно безупречно. Но если мне недостаточно коммуникативных свойств, если мне недостаточно умения или навыков общаться с людьми, допустим, информировать их заранее, что их ждет, то я могу терпеть очень много неудач.
А. Смирнов:
Проблемы у Вас будут 100%. Но я хотел бы чуть по-другому развернуть эту историю. Я думаю, что конкретно Ваш клинический опыт и Ваш клинический центр обсуждать в рамках такого диалога — это не совсем корректно, не совсем правильная история. У Вас супертехнологичная клиника высочайшего уровня. Я думаю, что это не мейнстрим, очевидно.
А. Григорьянц:
Да, совершенно верно.
А. Смирнов:
Когда я начинал работать активно в этой области в 2001 году, задача моя заключалась не в том, чтобы встретиться с человеком и рассказать ему о преимуществах той или иной технологии. Речь была о том, что большинство специалистов были в полной уверенности, что имплантация — это ненадежная процедура. Как же быстро у нас есть свойство забыть об этом и не порадоваться тому, что мы сегодня можем увидеть такую активную рекламу именно самой технологии, что и здесь люди это рекламируют, и клиники, и на сайтах, и в интернете. Кто-то по мере своих сил делает это на радио, кто-то на телевидении. Каждый говорит об этом, как об успешной, состоявшейся методике. Буквально еще 10-15 лет назад ситуация была радикально другая. И такая же информация поступала к пациентам. Как же быстро мы можем расстроиться от того, что это делается не вполне корректно или не по тем стандартам, как нам хотелось бы.
На мой взгляд, в России сейчас сложилась ситуация, в которой имплантология и эстетическая стоматология получили очень бурное развитие за последние 10-15 лет. Исходя из тех факторов, которые я перечислил, в частности, корпоративная история, еще какие-то международные факторы с точки зрения научных исследований, с точки зрения того, как компании сейчас функционируют, которые в свое время составляли «большую пятерку». Ведь по сути дела, на сегодняшний день из большой пятерки стоматологических компаний, которая занимала значительную часть рынка, сейчас не осталось ни одной независимой компании. Потому что четыре компании были несколько раз за это время куплены-перекуплены. Сейчас они входят в состав огромных холдингов, где их процент является совсем маленьким. И насколько уделяется внимание именно имплантологии, именно в этом бизнесе, это большой вопрос.
Даже если взять компанию, в которой я достаточно длительное время работал, — сейчас ситуация радикально другая. Сейчас это часть огромного холдинга, и, естественно, это не та же самая история, когда все сфокусированы только на одном – на развитии имплантологии, развитии конкретных технологий. Я не буду говорить, это лучше или хуже, потому что я просто этого не знаю. На мой взгляд, это по-другому.
В нашей индустрии создалось такое впечатление, как будто ничего нового больше нет. Есть имплантаты, что еще можно придумать нового? Мне кажется, что это на самом деле серьезная проблема. Потому что инновации не появляются таким образом, что несколько человек встретились за столом в переговорной, о чем-то подумали, пригласили инженера, он что-то нарисовал, и появилась инновация. Для того, чтобы появилась инновация, для нее должна быть создана среда. И я Вам могу сказать, что так как я последний год был по определенным юридическим причинам исключен из активной деятельности, у меня было большое количество времени пообщаться с разными людьми. И я встретил, не могу сказать, что огромное количество, но несколько человек в России, которые делают абсолютно феноменальные вещи, о которых никто не знает сегодня. Поэтому я свою роль, и дальнейшее свое будущее, и будущее нашей индустрии вижу в том, что мы не должны терять ту среду, которая должна объединять хирургов, ортопедов, зубных техников, людей с коммерческой стороны, которые должны быть в среде, которые будут способствовать созданию инноваций для того, чтобы мы двигались вперед. Потому что имплантология и эстетическая стоматология — это ближе всего для понимания, для пациента, да и для нас всех. Ближе всего к Формуле-1. Для того, чтобы хорошо ехать, тебе нужна хорошая машина и хороший гонщик за рулем. Если у тебя будет плохой гонщик на хорошей машине, не будет никакого хорошего результата. Если у тебя будет супергонщик на плохом автомобиле — тоже результат будет посредственный. Поэтому наша перспектива — это технологии, инновации в сочетании с высоким уровнем навыков. То есть, по сути дела, это образование.
И я уверен, что роль моя и, возможно, людей, которые разделяют похожие взгляды, заключается в том, чтобы эту среду создавать и поддерживать. Те факты, которые мы сейчас видим, — повсеместное копирование одних и тех же идей компаниями, которые находятся в нескольких странах в мире — это Израиль, Корея, и здесь нет в этом никакого секрета, мне это совсем не нравится. Потому что я считаю, что в этом никакой перспективы, никакого развития нет. От того, что кто-то что-то создал, а кто-то другой скопировал, да еще и непонятно, в каком качестве, и сделал это якобы дешевле — есть ли от этого перспективы?
На сегодняшний день из большой пятерки стоматологических компаний, которая занимала значительную часть рынка, сейчас не осталось ни одной независимой компании.
А. Григорьянц:
У меня на этом фоне есть некое подозрение и даже вопрос к Вам. Все, что Вы раскрыли, это колоссальный багаж, который Вы приобрели за все эти годы работы. Тем более речь сейчас идет исключительно о длительной работе в стоматологической индустрии. Мы прекрасно знаем и не раз обсуждали всю Вашу историю, образование, Ваши навыки, последовательность действий. Но когда слышишь то, что Вы говорите, и когда наблюдаешь за Вами достаточно большое количество лет, у меня складывается такое впечатление, что учитывая то, что Вы делали, учитывая то, какой пост Вы занимали, что Вы были абсолютно инициативным, активным и постоянно деятельной личностью, на сегодняшний день Вы приобрели действительно очень большой, колоссальный информационный багаж. У Вас есть много конструктивных знаний, мы сейчас говорим об имплантации, об имплантатах. И Вы знаете, почему я говорю, что это подозрение, зная Вас, как личность, я понимаю, что у Вас есть тяга к созданию достаточно понятных, стабильных и действительно концептуальных систем. Неважно, чего бы это касалось. Касалось бы это стоматологии или чего-то другого. Но мы прекрасно понимаем, что обычная личность так и сформирована.
Исходя из этого, на сегодняшний день рынок невероятно широк. Мы можем говорить обо всех государствах, и кто только не производит имплантаты. Но ни мне, ни Вам не интересно говорить о том, хорошо это или плохо, насколько там высокое или низкое качество. Я думаю, что это совершенно не корректный разговор уж точно. Но с другой стороны, мне, как специалисту, все очень хорошо понятно, я это знаю непосредственно в полости рта человека. Поверьте мне, я не собираюсь экспериментировать.
Поэтому, исходя из моего вопроса и подозрения, если представить то, сколько Вы накопили опыта и информации, то Вы тот человек, который готов на сегодняшний день создать то, что может быть относительно правильным, достаточно корректным, точным, потому что на сегодняшний день очень много есть критериев того, что называется хорошей продукцией. Эти критерии не для кого не секрет, но почему-то собрать воедино все критерии и сделать что-то совершенное, как обычно, куда ни посмотри, в любом направлении ты находишь то или иное количество претензий. Верно ли я рассуждаю, Вы стали бы этим заниматься? Потому что я же прекрасно понимаю, насколько это ответственно, насколько это серьезно и насколько это глобально и фундаментально. Потому что создавать что-то подобное новое, несмотря на то, что на сегодняшний день так много всего. Посмотрите, как много претензий ко всему.
А. Смирнов:
На этот вопрос у меня есть однозначный ответ, который, возможно, нас вернет к началу нашего разговора. У меня есть очень четкое представление о том, чтобы быть успешным. Во-первых, какая категория успешности? Что подразумевается под успешностью? У каждого это абсолютно свое мерило успеха. У кого-то оно сугубо материальное, у кого-то оно не только материальное. Так вот, для того, чтобы быть максимально успешным относительно своих целей и задач, я считаю, что нужно делать то, что тебе наиболее органично. Поэтому у меня вопрос не стоит должен ли я реализовывать свои знания, конкретные навыки или не должен. Или я должен в одной области или в другой. У меня абсолютно четкое понимание, что я хочу делать то, что мне наиболее близко, то, что мне наиболее органично.
Я много лет шел к тому, чтобы иметь возможность реализовывать самостоятельно свои знания и навыки. Я работаю сейчас над новым проектом, безусловно, у меня не так было много времени для того, чтобы начать над ним работу. И я думаю, что сейчас будет с моей стороны не совсем корректно детализировать эту ситуацию. Но я могу сказать, что мы сейчас в активной фазе реализации при поддержке достаточно серьезной инвестиционной группы моего нового проекта. И дата, когда мы будем готовы какую-то информацию объявить и обнародовать, у нас уже зафиксирована — это 11 октября. И мы в рамках этой даты полностью расскажем и покажем все, над чем мы работали последнее время. Откровенно говоря, я хотел вернуться в Россию, вернуться домой. Я считаю, что я еще далеко не все сделал и не все реализовал, в частности, у нас в стране. И я абсолютно уверен, что у нас есть очень много способных клиницистов и людей, обладающих живым умом, способным создавать инновации, которые могут быть востребованы по всему миру. Я в этом абсолютно убежден. И хотя сегодня это кажется какой-то далекой историей за горизонтом, для меня это реальность.
А. Григорьянц:
Александр, а я убежден в том, что у Вас все получится, потому что это никак не связано с моим личным отношением к Вам. Мне кажется, что с таким фундаментом и с подобной идеологией иначе не бывает. Вопрос лишь в масштабах реализации. А то, что Вам удастся благодаря Вашим навыкам, знаниям и структуре личности, у меня нет никаких сомнений. Поэтому мне очень хочется пожелать Вам удачи, успехов и по всей нашей индустрии, нашей деятельности нам всем хочется пожелать удачи и успехов. Потому что вся наша деятельность достаточно ответственна, очень высокотехнологична, очень динамична, и это именно то, где нам нужно быть всегда достаточно адекватными, активными, и очень хочется, чтобы мы всегда были в этом русле позитивными.
А. Смирнов:
Это самое основное.
А. Григорьянц:
Я бы очень хотел Вас поблагодарить за время, которое Вы предоставили, и за ту информацию, которой с нами поделились. Действительно, это было очень интересно, из первых уст, так что спасибо большое.
А. Смирнов:
Благодарю Вас за интересный разговор и за интересные, порой сложные вопросы, на которые я с удовольствием отвечал. Спасибо большое.
А. Григорьянц:
До новых встреч. До свидания.